Бабушка Беба

Сорок второй, и в бинокль фашисты
Видели Башни Кремля.
А на Тверской, в комнатке чистой,
Бабушка Беба жила.

Бабушке Бебе всего лишь двенадцать, 
В пять её мать от болезней ушла.
В школу самой ей пришлось записаться.
С братиком Вовой, везде всё сама.

Папа Давид был весь день на работе, 
Шить сапоги заключённых учил.
Бабушка Беба в делах и в заботе,
Стирка, уборка, чтоб братик не ныл.

А в коммунальной квартире соседка,
Имя её уж не помнит никто,
Не полюбила Давидовых деток,
Вроде как не за что,  но было за что.

В церковь ходила серенькой мышкой,
Б-гу молилась весь день напролёт.
И кучерявых, чернявых детишек
Не полюбила. За что? Чёрт поймёт!

Под звуки сирены воздушной тревоги,
В кухне, где жил коммунальный народ,
К бабушке Бебе подшаркали ноги
Старой соседки. Зачем? Знает чёрт!

И прошипела как уж богомолица,
"Только фашисты дойдут до Москвы,
Сдам вас жидов,  сдам вас со сторицей.
Будете знать своё место, жиды!"

Бабушка Беба, совсем ещё кроха,
Но глажка и стирка и много чего.
Утюг под рукой оказался. Не плохо.
Взмахнула отважно. Ну что, кто кого?!

Смело ответила милая фейгала:
"Если фашист до Тверской уж дойдёт.
Видишь утюг? Будь ты уверена,
Он черепушку твою разнесёт!"

"И не успеешь ты, ведьма седая,
Пикнуть хоть что-то про нашу семью.
Знай, за тобой я теперь наблюдаю,
И утюгом тебя сразу прибью".

Г-сподь даровал бабушке Бебе,
Многие лета, и старость в миру,
Правнуки, внуки, прекрасные дети.
Память о бабушке в сердце храню.

Прах её спит в Востряково спокойно,
Час мой придёт,  и я лягу туда.
Пережила ты и голод и войны.
Всех мерзких соседок ты пережила.

11.2024