Рукопись не горит

Рукопись не горит. Нет ни огня, ни дыма.
Пепельный колорит, епитрахиль и схима.
Брызнувший гренадин не запятнает Вале.
Мастер теперь один. В старом сыром подвале.

Периферия фраз, сумерки и амрита,
Мастера в этот раз, бросила Маргарита.
Купленный за гроши невероятный кластер:
Трое в ночной тиши. Холод. Роман. И Мастер.

Каждому свой фетиш. Иней покроет корки.
Денег хватило лишь на черноту каморки.
Холод, пространство сшив, где-то на горле стынет.
Мастер условно жив, только в глазах  пустыня.

А за стеклом пестро. Может, в минувший вторник,
Мусор сметёт в ведро нерасторопный дворник.
Кружится листопад, двор утопает в хламе,
Холод пойдет на спад. Мастеру нужно пламя.

Рукопись не горит. Черная кавалькада.
Перекрутил артрит ветви больного сада.
И отправляет Бог, к Дьяволу, на Кулички
Рукопись, коробок, Ветхий Завет и спички.

Мелко дрожит ладонь. Где-то стенает меццо.
Нужно разжечь огонь, чтобы чуть-чуть согреться.
В комнатке стынет лёд и закрывает кнопку
Мастер порвал блокнот. Творчество на растопку.

В старом подвале гладь, а по легенде Дафнис
Нужно поджечь тетрадь, выписку и анамнез.
Гнойные пузыри неизлечимой фразы,
Лопнули изнутри. Пущены метастазы.

Кровь залила опал, и виноградных лоз три,
Левий Матвей пропал, где-то исчез Га-Ноцри.
Пламя сгорит дотла, не облизав бумагу
В топке одна зола, спичке не стать имаго.

Рукопись не горит. Мастер сминает разом
Хроники, Маргарит, главы, сюжеты, разум.
Где персонажи врут и темнота промокла,
В окна вползает спрут. Тьма заливает стёкла.

Медленно огибал сумрак пустые лица
Где-то грохочет бал и шелестят страницы.
Водка и чистый спирт тонут в болотной влаге,
А на зелёный мирт падает тень от шпаги.

Глупо сжигать эфир и утопать в кетене,
И обдирать весь мир, развоплощая тени,
Вымереть по цветам, жить вопреки заветам,
И насладиться там голым слепящим светом...

Где-то звучит припев, или обрывки басни.
Коротко зашипев, спичка бессильно гаснет.
С истиной наравне, где-нибудь под строкою
И при седой луне не отыскать покоя.

Тихие голоса, Солнцеворот и Лита,
Черная полоса, масло уже разлито
"Вечное расслоим, - шепчут, друг другу вторя -
Сгинул Ершалаим. Тьма набежала с моря"

Тьма заплела клубок. Всё зацвело и сгнило
Спичечный коробок пуст, как пуста могила
Падает трепеща бликами по фасаду
Красный подбой плаща... Яду мне! Яду! Яду!..

Рукопись не горит. Спичка сложилась вдвое.
Крошится лазурит. Тянется нитевое.
Пепельный антураж и тишина всё звонче.
Время урезать марш. Этот сеанс окончен.

...Лестницей к алтарю, медленно, мало-мальски,
Утро зажжёт зарю, будет искрить бенгальским.
Там где рассвет измят и проседают сваи,
Улицы оживут и поползут трамваи.

Может быть, наяву, но сам себе не веря,
Дворник, убрав листву, хмурясь, откроет двери.
Косо и наповал свет долетит снаружи,
В тесный сырой подвал из беспощадной стужи.

Комнаты там пусты, а на ковре кавычек
Вырванные листы и коробок от спичек.
Только в углу сухом где-то среди пролесин,
Мастер покрылся мхом.
Рукопись съела плесень.