Афоня наоборот

Роману Марио Пьюзо «Крестный отец» – 55 лет

Когда учитель доверяет ученику больше: когда пишет на доске 2+2 или кладет на стол два яблока, а потом еще два яблока?

В первом случае речь идет о литературе. Во втором – о кино.

Чем одно отличается от другого, хорошо видно, если сравнивать два шедевра, каждый в своем виде искусства, рассказывающие об одном и том же.

В этом году исполняется 55 лет публикации романа американского писателя итальянского происхождения Марио Пьюзо (1920 – 1999) «Крестный отец». По этой книге почти сразу же был снят одноименный фильм.

Главным героем и в том, и в другом случае является мафия. В книге она  показана не просто как специфическая разновидность земной власти (со своими бюрократами, разгильдяями и пр). А как худшая из ее разновидностей. Худшая потому что противостоит, как никакая другая, Божьей власти, Божьим законам.

Вопрос – почему же авторов знаменитой кинотрилогии (к каковым относится и сам М. Пьюзо) обвиняли в «идеализации мафии» – относится скорее не к фильму «Крестный отец», а к тому, чем книга вообще отличается от кино.

Здесь роман М. Пьюзо – интересный пример еще и потому, что Пьюзо был автором сценария всех трех частей фильма «Крестный отец». А события, описанные в романе, изложены в первых двух. Это как если бы Лев Тослстой, при жизни которого кино уже делало первые шаги, написал три тома «Войны и мира», а события четвертого тома поведал бы аудитории только как автор сценария...

Итак, для романа Пьюзо, как для любой хорошей книги, характерны глубина и лаконичность. Уже в первой главе есть две сцены  – визит гробовщика Америго Бонасеры к дону Корлеоне и смерть старого консильери Джеко Абандано – которые отвечают на основные вопросы романа: откуда вообще берется мафия и как далеко распространяется ее власть. Дальше следуют исторические, психологические, юридические, технические… подробности. Все они очень интересны, но о главном автор говорит уже в самом начале.

У Бонасеры жестоко избили дочь. Однако продажный судья дал преступникам условные сроки. За справедливостью гробовщик идет к мафии. И получает – в том виде, как он ее понимает. Но Пьюзо идет дальше. Он показывает еще и детство будущего первого неитальянского консильери – Тома Хагена – который остался практически сиротой и больной «бродил по улицам, подобно животному, ожидающему смерти». Семья Корлеоне позаботилась и о нем.

Таким образом, мафия пользуется слабостями не только судебной или исполнительной системы, но и любой другой. Везде, где общество, люди, недорабатывают, появляется теневая альтернатива, в том числе, в виде организованной преступности. У нее своя армия, экономика, дипломатия, этика. Мафия сильна. Насколько?

Об этом – в эпизоде прощания дона Корлеоне со старым верным консильери Джеко Абандано. Тот умирает в больнице от рака. Понимающий, что жить ему осталось недолго и бояться нечего, он задает своему дону вопросы по существу.
 
«– Спаси меня от смерти, умоляю тебя... Ты всесилен… На моей совести много грехов, и я боюсь ада… – Крестный отец, …помоги мне встретить смерть. Быть может, если она увидит тебя, она испугается и оставит меня в покое. А может быть, ты замолвишь за меня словечко, потянешь за ниточку, а? – Умирающий подмигнул дону. – Ведь вы кровные братья…».

На что «всесильный» дон отвечает лишь: «– Святотатец, покорись судьбе».

Примечательно, что второй эпизод, в отличие от первого, в экранизацию не вошел. Кино должно держать зрителя в напряжении – от начала до конца. А разговор о том, насколько «всесильная» мафия не всесильна, причем, в главных для каждого человека вопросах, во многом свел бы на нет то мрачное очарование теневой властью, которое не в последнюю очередь сделало знаменитым шедевр Фрэнсиса Форда Копполы (1939).

В этом смысле «Крестный отец» – «Афоня» наоборот. В «Афоне» режиссер Георгий Николаевич Данелия (1930-2019) вставляет в самый конец оптимистический эпизод приезда Кати. И часовая зарисовка о вреде пьянства становится философской притчей о надежде в поисках себя, которая есть у каждого. В «Крестном отце» режиссер удаляет из начала сцену о пределах возможностей нелегальных правителей. И горькая драма о том, как даже очень сильному человеку мешают встать на правильный путь не только собственные грехи и зло, которые он носит в себе, но еще и грехи, зло его ближайшего окружения, превращается в увлекательную сказку о трудовых буднях «коза ностры».

Думаю, по той же причине не вошел в фильм еще целый ряд важных моментов из романа, где речь идет о сути такого явления как мафия.

Например, мысли Майкла Корлеоне, будущего дона, когда он оказывается на родине мафии, в Сицилии: «Майкл думал о том, что, продолжая процветать, мафия способна окончательно разрушить общество. Жители Сицилии бежали теперь во все страны мира в поисках хлеба и убежища». Или прекрасные по своей образности выражения, которыми пользуются «друзья друзей»: к примеру, тот, кто хочет претендовать в их структуре на высокое положение, должен «сделать кости» (убить).

В фильме «Крестный отец», по сравнению с романом, остались за кадром целые событийные линии и знаковые персонажи. Но даже те портреты и сюжетные ходы, которые перекочевали из романа в фильм, в кино «провисают». Только в книге они имеют смысловое, эмоциональное завершение.

Только из книги можно узнать, что чувствовал нашедший «справедливость» гробовщик, после того, как дон Корлеоне наказал обидчиков его дочери, а Бонасера, следовательно, стал его должником. «Теперь он проклинал тот день, когда пошел к крестному отцу и умолял отомстить за дочь. Он проклинал тот день, когда его жена и жена дона Корлеоне сделались подругами. Он проклинал свою дочь, проклинал Америку, проклинал судьбу».

В фильме этого нет. Как нет, например, и скрытой реакции еще одного облагодетельствованного доном «крестника» – певца, актера Джонни Фонтейна. А дон помог ему не только получить заветную роль (это в фильме есть), но и Оскар за нее (в фильме этого нет). То, что Фонтейн благодарен дону за услугу, видно и зрителю «Крестного отца». А вот то, что он при этом чувствует, доступно только читателю. «Не знаю, каким образом, но ему удалось достать для меня роль в этом фильме. Но дай Бог, чтобы он больше не вмешивался».

Такие пробелы касаются не только характеров, но и сюжета. Блестящая кинотрилогия то и дело оставляет более-менее вдумчивого зрителя в недоумении.

Молодого Вито Корлеоне предупреждают, что его враг Фануччи («Черная Рука») связан с могущественными покровителями. Однако Вито понимает, что никто этого «самодельного» дона не прикрывает, почему? В книге дан внятный ответ. Зрителю остается только догадываться. Или – Майкл убивает капитана полиции и его подельника Солоццо при свидетелях. Но дону Корлеоне удается сделать так, что обвинения с Майкла снимаются, как? В книге этому посвящен отдельный рассказ. Зрителю остается только догадываться.

Словом, много есть в замечательной книге того, чего нет в прекрасном кино. Того, ради чего и был написан роман, чему посвящен изначальный замысел. И это не проблема фильма «Крестный отец», это связано с некоторыми особенностями кино как вида искусства.

Кино, нечто среднее между театром и аттракционом, часто производит впечатление за счет понимания. Кино, в отличие от литературы, развивает воображение кого угодно (сценариста, режиссера, актеров...), но не аудитории. При том, что воображение, другими словами, всякого рода представления о ком-то или о чем-то, лежит в основе взаимодействия человека с окружающим миром. Кино оставляет наибольший простор догадкам и размышлениям в то время как обращено в первую очередь к тем, кому меньше всего – в данный момент или вообще – хочется размышлять...

В детстве, как и сейчас, я обожал большой экран. Тогда, в 1970-ых, во многих кинотеатрах можно было увидеть ленинское высказывание: «Из всех искусств для нас важнейшим является кино». Чем скромнее была «киношка», чем дальше она располагалась от городских центров, тем вернее была возможность эти слова увидеть.

Они верны и сейчас. Случайный зритель продолжает смотреть. Увлеченный начинает читать.

(«Независимая газета, 12 сентября 2024 г.)