Пей хлорофилл, дыши этим Белым морем

  * * *   
               Северодвинску,
                с любовью

Пей хлорофилл,
дыши этим Белым морем,
Пропитайся солью
его штормовых ветров, -
Принимай эту жизнь, 
этот данный судьбою город,
Где даже влажный климат
        как мореход суров.

Пей хлорофилл,
бери у растений силу -
Здесь и морская водоросль - чистый клад!
В годы войны
от голода смерть косила,
Даже морской капусте
        был каждый рад.

Принимай этот город - таблетки  и витамины
От обид и зависти, от хандры, -
Принимай эту жизнь,
которая не преминет 
Много раз испытывать
               на разрыв.

Повстречай любовь,
а с нею свернёшь и горы,
Заведи друзей,
в потоке дел закружись, -
Принимай по капле
этот приморский город,
Принимай эту жизнь!


*За 1941—1944 годы в Архангельске от голода и болезней умерли 38 тысяч человек. С первых месяцев войны хлеб здесь выдавали по карточкам, норма выдачи опускалась до значений блокадного Ленинграда (125 грамм). Люди ели собак, ловили птиц, употребляли в пищу корни деревьев. Ламинария (морская капуста) спасла многих.


* * *


В Приморском парке хорошо
идти неспешно по аллее,
где  парусов небесный шёлк,
а не закат вдали алеет,

где к морю тянется залив,
одетый в шелест камышовый,
где счастья хватит на двоих,
как ветра свежего морского;

где так прекрасен снегопад
над ветхим парусником Грина,
рябин оранжевый каскад
и яркий сполох снегириный.


* * *


Не уходил бы с этих тихих улиц,
От каждой встречи радость не тая,
Да всё кормил бы этих серых утиц,
Не улетевших в тёплые края.

Ведь так и мы - привыкли и не ропщем,
Что по полгода здесь не тает снег,
И благодарны за прозрачность рощам,
За неба и воды белёсый свет!

За облака, упавшие на кроны,
За штормовые вечные ветра.
И если осень грустью сердце тронет,
Так ведь она - и муза, и сестра.

И каждый лист ложится оберегом,
Чтоб в лютый холод сердцу устоять.
А утки гордо шествуют по снегу -
К воде, где не замёрзнет полынья.


НА БЕЛОМ МОРЕ
Песня о Северодвинске

   
И нам предстало  море
в каком-то дымном свете,
и в этой дымке плыли
на лодках рыбаки,
и прямо в дымном небе
у них стояли сети,
а носом ткнувшись в берег,
качалась рыба-кит.

И море было тёплым,
дышало паром белым,
к себе влекло игриво
и взрослых, и детей.
И было ясно сразу,
за что назвали Белым
его в Стране приливов,
течений и снастей.

На литорали моря
жизнь оставляла метки:
рыбацкий карбас (остов),
ракушки в берегах;
из затонувшей баржи
образовался остров;
засохшие деревья
маячили в  песках.

А рядом в дюнах – сосны –
взлохмаченные кроны,
их чудные причёски
придумали ветра.
На литорали моря,
под этой дымкой сонной,
народ вовсю купался
и шёл вдали корабль.

И вдруг примчалась свадьба,
раскрылся счастья свиток...
Невеста, платье бело
лишь приподняв слегка,
бродила в море Белом
(а с ней жених и свита),
и смех воздушным змеем
летел под облака.

И тут прилив начался.
Шло солнышко к закату,
стал жёлтым  пляж и дюны,
лёг жёлтый свет везде,
А  море, словно платье
невесты этой юной,
белело, и дрожала
дорожка на воде...


НА ЯГРАХ


Штормит, но ветер небольшой,
в твоём краю гуляет осень
и застревает в кронах сосен,
и что-то делает с душой.

У этих листьев - цвет огня.
И в нашу юность нет возврата.
Но разве думалось когда-то,
что станешь светом для меня!

Что встретимся с тобою вдруг,
и будет море, сосны в дюнах,
и будем мы о счастье думать
и белочек кормить из рук!

А белки хрусткой скорлупой
сорят, отыскивая ядра…
Осенний остров золотой,
Хрустящее названье - Ягры.


* * *


И вот мы въехали на мост,
и нам открылась, нам открылась...
феерия огней и звёзд!
Иначе, что же это было?
Но мы взлетели над землёй,
похожей на огромный глобус,
и наш космический автобус
парил над пропастью, над мглой.
И плыли звёзды - огоньки,
свет фонарей и свет оконный
в воде залива и реки,
и многократно отражённый,
транслировался на стекло
автобуса, летали блики,
и всё - весь город многоликий -
переливалось и текло...
И Север пел мне: ты поверь
словам старинного поверья
о самой яркой из потерь -
о том, как растеряла перья
жар-птица... И обычный мост
вознёс нас к тайнам мирозданья.
Туда, где сполохи сиянья.
Феерия огней и звёзд.


* * *

         Двум соснам, ставшим
       символом г.Северодвинска


У моря мы не дождались
с утра обещанного шторма.
Но всё сильней темнела высь,
и ветер волны гнал упорно,
и тучи шли, дождём полны, —
он хлынул, утопить нас силясь.
И две прибрежные сосны
друг к другу крепче прислонились…

Как символ стойкости, они
счастливой парою влюблённой
здесь провожали корабли
в далёкий путь, навстречу шторму.
Напоминали морякам,
что за разлукой будет встреча,
как луч родного маяка,
светили всем, кто недалече.

И, словно волны за кормой,
вокруг корней бежали дюны,
И две свечи, сосну с сосной,
казалось, ветер не задунет!
Их волновал морской прибой
и шум шелонника сквозь хвою…
Мы целовались там с тобой,
хватало счастья нам с лихвою.

Не выдержали корни бед,
сосна сосну не удержала.
Вот и тебя на свете нет.
А без тебя мне счастья мало.


ОСЕННЕЕ


В Северодвинске, в Приморском парке
Гуляет осень в красивой парке.
И мы, любуясь на это диво,
Под шелест веток идём к заливу.

Листва, порхая, летит на плечи,
Вспорхнули голуби нам навстречу.
Зовём их ласково: "Гули-гули!"
А вот два хвостика нам вильнули,
Пушисто-рыжим дразня окрасом
(Не потерять бы в листве их часом!).

Тепло последнее - Божья милость,
И даже время остановилось.
Листва на землю летит неслышно,
И нет, не кажется: море дышит.

Волна к волне, со стальным отливом,
Прилив сменяется здесь отливом.
Так дышит море, и даль туманна,
А рядом город, судьбою данный.


НА БЕЛОМОРСКОМ ПЛЯЖЕ 
            
 
На ягринском пляже всегда многолюдно:
загар здесь надёжный и воздух здесь чудный,
здесь даже весной загорать все спешат, и –
и шутят, что многие даже без шапок!

Конечно, походка не выглядит плавной,
когда босиком ты ступаешь по плавням.
Но с гордостью входишь в студёную воду:
Крещение морем – в любую погоду.

И к морю с младенчества здесь приучают,
и внукам поморами стать завещают.
Судьба моряка иль судьба корабела
тебя ожидает на морюшке Белом.

На ягринском пляже, на ягринском пляже
подводные лодки у моря на страже,
и пусть у девчонок глаза без подводки,
но круче нет селфи
на фоне подлодки!


ДРИАДА


Взбежать на дюну, под шатёр сосны.
За ним - деревьев высохших триада,
а на песке у моря видит сны
покинувшая дерево Дриада.

Лесная фея, дерева душа,
нагая, беззастенчиво красива,
она решилась к морю убежать,
ведь так оно близк; в часы прилива,

и стать Русалкой, как её сестра,
из оболочки вырваться древесной...
Но раз уж ты Дриада, будь добра,
ты охраняй наш бор и радуй песней!

Запутавшись в ветвях твоих волос,
играет ветер листьями резными...
И долго эхо пролетевших гроз
твоё, как песню, повторяет имя.


* * *


Опять играет море джаз -
Бушует шторм за парапетом.
Летим, как листья, положась
На мягкую подушку ветра.

Ты говоришь: какой резон,
Опять простудимся, промокнем...
Да ладно! Брось уже свой зонт,
Смотри вокруг, вдыхай озон,
Смотри, как зажигает окна
Вечерний город, как скользят,
В каскадах брызг летят машины..
Но - переход,
и тормозят,
и пропускают нас мужчины.


ШТОРМ НА БЕЛОМ МОРЕ


Когда намокший плащ срывает ветер с плеч
и море так гудит, что оглушает гулом,
то хоть зови, хоть плачь, твою не слышно речь;
и ветром в небесах фонарь луны задуло…

А море на песок, где спало до поры,
как зверь, оскалив  пасть, бросается в обиде,
вздымается, ревёт – и страшен грозный рык,
и тащит за собой песок и мидий;

На город, на дома бросается, ярясь,
как щепки, разметав бетонные ступени, –
то на дыбы встаёт, чтоб после в ноги пасть,
то отступает вдруг, шипя и пенясь…

Промчится ураган, оставив долгий след,
и море отползёт, а ветер сгинет в дюнах.
И, тусклый и седой, наметится рассвет,
людей застав в бессоннице и думах.

Как хрупок мир, в котором мы живём!
Как слабы мы пред силами стихии!
И сами, разрушая, слёз не льём,
к чужой беде слепые и глухие...

Лишь день – и всё разнесено в щепу,   
водой размыто, вывернуто с корнем...
А мы вздохнём, когда пройдёт испуг:
жестоко море, но оно нас кормит!

И кормит нас, но топит корабли,
ласкает взор, влечёт – но и пугает.
И если б предки к морю не пришли,
ждала бы нас, наверно, жизнь другая...

И город, что не спал две ночи напролёт,
поднявшийся сегодня спозаранок,
упавшие деревья уберёт,
поахает – и дальше заживёт,
не первый раз залечивая раны.