Ноябрь Хайбун

    Если спросить, какой месяц люди не любят больше всего, то девяносто человек из ста скажут, что это ноябрь. Если еще в октябре бывали погожие деньки, когда ты с теплом вспоминал о лете и, понимая, что зима неизбежна, все-таки думал «а вдруг», то ноябрь эти глупые мысли топит в безысходности. И если декабрь с его предновогодней суетой искрится гирляндами, мишурой и предвкушением праздника, то ноябрь бубнит, что до Нового года надо еще дожить.
     Ноябрь в мегаполисе безнадежен: неба нет, одна серая хмарь, а снег, падая на асфальт и стриженую газонную щетину над теплотрассами, тут же превращается в грязную липкую кашу, по цвету антонимичную снегу. Ноябрь заползает в сердце тоской и безнадегой. И с этим чувством безнадеги ты пытаешься утром субботы отскрести от лобового стекла ледяную глазурь, потому что жена вдруг вспомнила, что на даче не слили бочку у сарая и, кажется, последние банки лечо остались на террасе (ведь лопнут!), и ты клянешь ноябрь, и лечо, и бочки, и эту грязевую кашу.
     Но, попадая за город, ты вдруг понимаешь, что это не ноябрь безнадёжен, а мегаполис не оставил ему никаких шансов! На даче снежок не тает, а лежит, словно белый сахар, на шапках гортензий, на траве, на еще не сгнивших, а лишь слегка полинялых, но все еще сохранивших свои краски листьях. Небо серое, но здесь оно напоминает многослойное перьевое одеяло: кажется, поднесешь руку, проковыряешь пальцем дырочку, и посыплются белые хлопья. Птицы еще не склевали боярышник и рябину, и тебе даже жалко уезжать, потому что

     Иней на грядке.
     Сойка на ветке клюёт
     Гроздья калины.

Проезжая пересечение с грунтовкой, ты по летней привычке притормаживаешь: нет ли кого справа? Конечно, нет, с пляжа никто не едет, а ты вдруг ловишь себя на мысли, что старый мост через речку напоминает ворота тории, но тебе туда не надо, потому что рано. И едешь в город с уверенностью: вот выйду на пенсию и буду жить на даче…