К Луне многоликой

К Луне многоликой
визави обратиться в попытках
я эхом по лесу криком
истошным пройдусь,
ночь потревожу
окровавленным гласом ослабши,
паду на колени в солёную топь,
пускаю слёзы, под ноги что льются рекой,
пускай город потопом снесёт, буря покой принесёт,
пусть в гневе проснутся полчища звёзд,
не страшен хлад смерти подступающий к сердцу,
не страшен лязг тьмы рассекающий ветер,
не страшен вопль боли душе беглеца,
скрываясь от дикой погони за край небосвода
к козерогам, и рыбам, тельцам и стрельцам,
к конницам вечно ведущим свой марш.
Пленю своё эхо хрупкой мелодии смыкая ладони в груди
Отголоском далёкой земли и напевов забытым
С заботой упрячусь за дальние полки млечной дороги,
По ней наберу обороты в полёте к пределам в те дали,
Где приют поместили для всяких бродяг,
Те дали, надеюсь, где город найду для всякого друга,
В те далёкие дали с маленьким домом средь звёздных флажков,
С нетленной свечой на окне прохожим освещающим путь,
С теплом у камина и смехом не сходящим с уст,
Где каждому слышно, что за словом сокрыто,
Как клад для нашедшего карту к глазам,
Недоступное царство иных измерений,
Где на тканном сказочной нитью престоле воссела Луна,
Словно на блюдце сребряном колдующей гущей гадает в ночи,
И глядит со скорбью на руки в осколках и язвах, в закипевшую грязь на груди,
Всмотрелась в глаза повидавшие смог, поймала улыбку сквозь скрежет,
Лишь шёпотом тусклым спросит беглец,
- Если сегодня погибну, моя дорогая,
Кем я завтра проснусь?