Подстаканник

Пока стены кривились и летел потолок штукатуркой в чай,
Жизнь катилась по нисходящей, разбивая колени о каждый косяк.
Руки падали. Перезвон по утрам раздавался в ушах,
Оказалось, еще слишком многое может пойти не так.
Всё криво. Нитками черными бытие как-то наискось сшито,
Оно заброшено полотном недоделанным и недописанным.
Мастер как будто еще набивает руку,
Ему все пути-перепутья открыты, а мне разгребать,
Вывозить судьбу проклятущую.
Ко всем вшам собачьим, почём нынче жизнь человечья?
На рынке с прилавка отдать бы ее алкашам за копейки.
И пусть они сами разделят и шкуру мою, и имущество,
А я покачусь по миру бутылкой пустой и в светлое будущее.
Осточертело. Мой рок под ногами толпы многоликой стекает по улице.
Ему, как и мне, надоело возиться с провалами, жить как получится.
Нет, пусть, к дьяволу всё. Я остался прикованным якорной цепью,
Моё тело устало и бродит туда-сюда, на привязи дохнет своей и смотрит потерянно.
Ушло чувство прекрасного. Стёрлось, избилось, оставив гнилое дно,
Заменилось чем-то охрипшим и низменным.
Слово, что некогда знаменем с трепетной гордостью нёс,
Стало слишком тяжёлым, матерным, да просто лишним.
Моим словом теперь подворотни да улицы метить бы.
Не бумагу, а стены марать им измучанным, тысячу раз замусоленным.
Разрывает собакой плешивой тягучая ненависть, злоба
То ли к слову тому безобразному, то ли к себе, то ли снова вернулась мать-безнадёга.
Ушло, стёрлось, забылось, и мне туда же дорога.
Собираю пожитки, тащу кое-как на перрон, остальное пусть так и гниёт у порога.
Вагон последний. Успеть бы. Сквозь толпу пробираюсь и даже становится легче
От осознания, что не будут искать, и что слово сотрётся, и бутылкой по свету...
Боковушка, плацкарт. За окном мельтешат, провожают, скандалят.
А я выдираю из жизни себя и свой век. Пишите, что не было, что следа не оставил.
За душой ни гроша. Существо неожиданно смысл обретает.
В голове из всех мыслей осталось лишь:
"Надо стащить подстаканник"