Дирижабль Италия

(триптих)

    1. Группа Алессандрини
Мы улетаем.

Жестокий ветер
несёт дирижабль
прямо к небу,
чтобы бросить нас,
как поломанную игрушку
на белую твердь.

Мы замерзаем.

Свет в Арктике такой же холодный,
как и лёд.
Лучи солнца не пробьют ледяной панцирь,
чтобы согреть
и спасти
наши души.

Мы умираем.

И не питаем надежд на спасение.
Мы даже не верим, что быстро умрём.
Что будет с нашими телами?
Утонут в море ледовом?
Или станут закуской для медведей?
Участь пугает.
Не хочется исчезать
подобно весеннему снегу.
Но мы исчезаем.

(2025)

    2. Дзаппи
Город спит. Фонари погасли.
Не спит лишь только старый Дзаппи.
Как только смену кончит день,
к нему в ночи придёт Мальмгрен.

Приходит он в обличьях разных.
Один - болеющий проказой.
Второй - весь в струпьях и крови.
А третий вовсе без руки.

Четвёртый слеп. На ошупь бродит.
За ними пятый вслед заходит.
Глаза четвёртого в его руках,
а у того лишь тьма в очах.

Шестой несёт свою главу.
Седьмой обедает на ходу.
Он ест себя. Потом блюет.
"Всё, баста!" - Дзаппи орёт.

"Когда же это прекратиться?
Не лучше ль взять и застрелиться?
Зачем тревожишь меня, бес?
Зачем во сны мои полез?

Ну какой же это бред!
Никакой я не людоед!
Не ел его! Не ел его!
Боже, защити раба своего!"

Город спит. Фонари погасли.
Не спит лишь только старый Дзаппи.
Как только смену кончит день,
ужель опять придёт Мальмгрен?

(2024)

    3. Умберто Нобиле
I
И вновь мне снится белая земля. Свет отражается от льдов и слепит глаза. Красная палатка, словно пятно крови, растеклась на белоснежном теле Арктики.

II
Радист пытается вызвать помощь. Аэронавты поют "парапонци-понци-по", чтобы не сойти с ума. Я ранен и измучен. Я зол и возмущён ветреностью госпожи Удачи, что не дала мне снова насладиться триумфом.

III
Да, я уже летал к Северному полюсу. Вместе с Руалем Амундсеном. Мы крепко повздорили, из-за того, кто первым покорил полюс. Сейчас я понимаю - это была глупая ссора двух тщеславных полярнинков. За свою гордыню мы заплатили высокую цену (Амундсен более страшную).

IV
Мой экипаж смотрит на меня. В их глазах я вижу... Сочувствие? Нет. Ненависть? Нет. Усталость? Да, более верное слово. Они все устали от голода, от холода, от белого безмолвия, от пугающей неопределённости, от томительного ожидания помощи. Они устали. Как и я.

V
Мне кажется или здесь кто-то лишний. Приглядываюсь к постороннему. Не может быть! Неужели это... Амундсен? Ты же разбился на самолёте. Погиб, пытаясь спасти нас. Спасти меня. Господи, Руаль. Зачем ты полетел?

VI
Амундсен подходит ко мне, присаживается. В его глазах читается дружеское снисхождение. Он говорит: "Себя измучил. Нас измучил. Себе покоя не даёшь. Нам покоя не даёшь. Всё время терзаешь себя мыслью о том, где ты прогадал, ошибся, оступился. Оставь, дело прошлое. Минуло много лет. Живи, спи, отдыхай в своей постели, в своей горячей ванне. Тебя давно простили. Теперь и ты себя, прости."

(2024)