У меня на врагов не изменится взгляд

У меня на врагов не изменится взгляд:
Он от книг, мной прочитанных в детстве;
От кино про войну, там, где избы горят          
Под командную речь по-немецки;

От колючки периметров концлагерей,
С лаем немцев, под лай их овчарок;
От количества цифр на руках у детей-
Зародивших в груди моей ярость!

Ненавидел я в фильмах из труб черный дым,
Не желал в тех печах стать я пеплом,
Чтоб удобрили мною поля, молодым…
Или был бы я узником гетто.

Самолёты и танки, где белым кресты,
Мне в огне, все же нравились больше-
И дымящие «мессеров» в небе хвосты
Рисовал я, как юный художник.

Мне примером людей, победивших врага,
Был мой дед, да и брат его тоже.
В их рассказах война, под дымок табачка,
Была с той, из кино, очень схожей.

И учили меня, те кто видел войну,-
Ордена на костюмах их были.
Так учили, чтоб был я способен страну,
Если надо, спасти от насилий.

Нет, не видел войны, её запах не знал,
Было время, сказали, «застоя».
Как и многие, в срок свой по плацу шагал,
Но не знал дней с такою бедою.

Но таилась у тех, кто в печи нас не сжёг,
Злоба тайная к нашей Победе!
Вновь восстало зверьё и пошло на восток-
Чтобы русским не жить на планете…

А пришлось в летний день посетить мне погост,
Где покоится прах моей тёти,-
Да, где шелест знамен, стал невольно я гость,
И застыл там в прискорбном почёте.

Да и как не застыть? Здесь мои земляки
С фотографий, как дети и внуки.
Хоть и молоды все, но глядят по-мужски…
Есть и в «бронике», словно в кольчуге.

Кто-то смотрит с улыбкой, а кто-то суров-
Строгость камня хранит их молчанье.
В горле комом слова, и рыдать был готов,
Да слеза для мужчин нежеланна…

Как же мир ваш, ребята, теперь стал высок-
В райских кущах, как в высшей награде!
Будет память о вас - как душе родничок,
Чтоб, припав, жить там с вами в балладах...

Совершенно другим выходил из ворот
Городского, у Камы, погоста.
Укрепилась в груди, и по сей день живёт,
Боль, которую снять так непросто…

Ноябрь 2024 г.