Полная подборка в общий сборник лирики

Марине Цветаевой

И вот она себя похоронила,
В заштатном городе, в ненастном дне.
Легонько дунув, лампу загасила,
Закрыла дверь и в космос вышла, вне...
Предметы быта, клён, как на витрине,
Холодный ветер, листья на могиле.
И с бездной ей, увы, не совладать,
Не петь устам, не думать, не страдать.

"Ты ли это вечности синичка?"

Может грезится мне, может снится,
Залетевшая в клетку синица.
Ей, и семечки, впрочем, не любы.
И, морозы, как будто не люты.
И, февраль, кабы ей, не февраль!
В куржаке оголённые срубы,
От мороза калённые губы,
И февраль, кабы мне, не февраль!

Как на свадьбе словно, здесь народу полно.
Я, ему не внемлю, ой, люшеньки люли,
Я, ему не внемлю!
Я, его не знаю, я ему не верю!
Я, его любовью и душой не мерю!
Ой, люшеньки люли, и душой не мерю!

Наши зимы люты и снежны,
Наши девы белы и нежны.
Как цветы на морской волне,
Не подвластны людской молве.
На балах поглядят лениво,
И умолкнут велеречиво.

"Я для вас лишь бродяга и жид".
        Вениамин Блаженный

И под мышкой с дудой, как с органом,
В здешнем мире печальном и странном,
Торя путь, пролагая межу,
Сквозь сограждан своих прохожу.
И слетают с деревьев сороки,
И уходят смеяся пророки.
Отклоняя меня от себя,
Говорят, что не помнят меня!

Что мне ваши скабрёзные мысли,
Не созревшие в тяготах жизни.
Не оплаченные чёрной кровью,
Не оплаканные любовью.
Кто сказал вам, что вы поэты?
Это чьи-то вражьи наветы!

И когда я сдружилась с тоскою,
Словно ношею плечевою.
Отделилось и задрожало,
То, что раньше не ощущала.

Шёпот, ропот, воздыхание,
Дней великих покаянье.
На помин моей души,
На помин моей любви.
Черт ли, в дым меня чарует,
Ангел ль песнями балует?
Гляну, рядом никого,
В час страданья моего.
Сад мой дивный облетает,
Сердце в страхе обмирает.
На пороге бытия,
За порогом вопия.
И глаза небес правдивы,
Травы мягки и игривы.
Для другого чудака,
Для другого простака.

И небо синее велико,
И ангельским, ли птичьим кликам,
Внимают сонно берега,
И служба мотылька легка.
И ветерок, как дуновенье,
И речки сонное теченье,
Несёт неведомый куда...
По глади лодку без труда.

Не хватает звёзд, не хватает вёрст,
Для стихав глухих не хватает гнёзд.
Да, и мы с тобой, знать не тех кровей,
Коль язык во рту немоты немей.
Загляну в глаза...пеленает страх,
Оглянусь назад, за спиною прах.

На снах глухих и пробужденьях,
На страхах, жалости, сомненьях,
Роились тяготы мои.
Кровавые вставали дни...
Шагнёшь, а под ногой пустоты.
И метроном стучащий:"Кто ты?"
И всё же горько умереть,
Святынь святей живая треть.

Тихий вечер, как рыба плыл,
Зажигались звёзды, как свечи.
То ли не был ты, то ли был,
Нежно шалью укрывший плечи.
То ли мой покой сторожил,
Не снимая скорбящей маски.
То ли мне судьбу ворожил,
И венок примерял парнасский.

Приглашу я негритёнка,
Чтобы жил со мной в квартире.
Говорят, что напряжёнка,
Нестабильность в мире чёрных.
Чтоб снимал с меня ботинки,
Пел, играл на клавесине.
Чтоб с резною, чёрной тростью,
Шляпе, смокинге, плаще,
Шёл к друзьям со мною в гости,
И лица лоснился шёлк!
Чтобы вместе мы смеялись,
Исчислялись, забавлялись.
Чтоб гремел то джаз, то рок,
От сигар висел дымок.
То, то...счастлив будет он!
То, то...счастлив будет он!

Средь невнятицы старых могучих садов,
Средь полей и лугов, что любила.
Да, по пыли молдавской, по ямкам следов,
Да к колодцу, где воду я пила!
Не умею ходить по воде, по воде,
Столь река глубока, неизбывна.
Оборву лепестки, погляжу без тоски,
На ромашки, что манят наивно.

Спаси меня сестра от злого лиха,
Все умерли, поэтому так тихо.
И не пробить рукой земную твердь,
И холодом в затылок дышит смерть.
Сестра мне шепчет, нынче понедельник,
Не день субботний, сирый мой брательник.
Пронзительно унылый серый день,
И в будущем, увы, без перемен!
А, мама шепчет, сын мой несравненный,
Где нам искать сады Семирамиды?
В раю, где ангел реет легкокрылый,
И путь неясный, в облацех незримый.

Сюзанн Тамим

Брови смыкает арабская вязь,
С жарким Ливаном астральная связь.
Не устоят пред тобою,
Толпы, подобно прибою.
Вечно им биться и стлаться к ногам,
Небом идти за тобой и пескам.


Засияли свечек огоньки,
Гавриил проходит средь народа,
Взмах кадилом, тихий всплеск руки.
Обдаёт толпу воскресным духом!
Хор внимал душой, умом и ухом,
Гласс гремел в тугом пространстве новом,
Колокольным и хрустальным звоном.


Растрепал с утра мне кудри ветер,
Напоил и пропитал водой,
Вот свечой зажегся в окнах вечер,
В след за отгоревшим тихим днём.
Не ищу в миру глухом признанья,
Смерть приходит плакать по ночам.
Озаряя каплею прозренья,
Удивляясь собственным слезам.

Встреча.

И месяц...панове, что ясно светил над лощиной,
И яркие звёзды, подобно горящей лучине.
Теснились на небе, сверкая во тьме сокровенной,
И Бог восседая царил над великой вселенной.
И шли Иеремия, Варух, наш старец Антоний,
Жена его Лия с сверкавших во мраке нагорий.
Я видео воотчу, при въезде в селение наше...
Да я, поглядел, поглядел, да и тронулся дальше.

Сотню вёрст, как тем оленям идти,
Чтобы встретился на моём пути,
Нет, не ягель...не морок чужих очей!
Не песцов голубых, что ручей речей!
Что не впишешь никак между вёртких строк,
Потому, что хватает и малых крох.

Лишь мёртвые неуязвимы,
Я воскрешаю их порой.
Что пребывали в Нотенгамме,
Вайваре, Хипцерте, Дохау...
Не возвратившихся домой.
С звездою жёлтою Давида,
С клеймом, их загоняют в строй.
И гонят, гонят на убой...
А, нынче правда позабыта.
Передо мной они стоят,
Годов пришедших бездыханней.
В мои глаза они глядят,
И в сердце разжигают пламень.

Зачтутся богом все печали.
Когда холодно рукой,
Его вы ризы оправляли,
И в ад сходили на Страстной.
Клонились дому сиротливо,
Во мраке дней, к щеке щека.
Как агнцы божие невинны,
А свет сиял через века.

Бежал от гнёта и неволь,
Кричать немым доколь?
Прожгла глаза разлуки соль,
А, счастье съела моль.
Реку в безводья тишину,
В беспамятство ночей.
Себя ругаю и кляну,
В огнях лучей ничей.
И страха зиждется черёд,
И слава не идёт.
И не пройти разлуку вброд,
И смерть стоит, и ждёт.

За плечем моим тишина и тьма,
За плечем твоим страха закрома.
А в окне зима - белый снег в горсти,
До утра ветрам по степи скрести.
Ну а мне тянуть до утра строку,
Расправлять крыло, плакать угольку.
Как оса сосать предрассветный свет,
В рукава дышать, сочинять сонет.

Из Фридриха Рюккерта (1788 - 1866)
Дыхание осени.Вольный перевод с нем.

Дни весны перебирая,
И хотя, какой в том прок,
Вспомнишь розы обминая,
Как ласкал их ветерок.
Неразумное, шальное,
Бьётся рыбою в сетях.
Сердце старое, больное,
Вот уж осень на путях.
Застаёт зима врасплох,
И несётся в небо вздох.
Холодней и жиже кровь,
Дуновение - любовь.

Баллада.

Пришли незваны гости,
Издалека пришли.
У них повадки лисьи,
Костюмы их в пыли.
Один, как бочка, тучен,
Второй, как тонкий хлыст.
(И грамоте обучен,
В сражениях храбр и быстр).
Хозяина тревожит,
Очей свинцовый блеск.
Но, Бог ему поможет,
Укажете, кто есть, перст.
-"Гостите!"...рвётся нитка,
И тишина царит.
Но вот запела скрипка,
Так, что душа дрожит.
Волнуется сердечко,
Смятение томит.
Вся вспыхнула, как свечка,
И в небо взор летит.
Так солнце ослепляет,
Чтоб не глядели вы.
Склон месяц освещает,
И башенок главы.
В изысканном наряде,
Цвет знати столбовой.
Как цезарь на параде,
Наш рыцарь молодой.
Вот чудо! Что за диво?
Краса сошла с лица.
Спесивца укоротило,
Дыхание Творца.
И гадкий Мефистофель,
Не может спрятать хвост.
Уходить...тонкий профиль,
Больших рогов нарост.

Не за праздником в край иной,
По пескам, как по тучной пашне,
В день печальный и сон вчерашний,
К мёртвым...словно к себе домой.
Шли и шли, каждый нёс по мере,
Сил своих не боясь суда.
Ибо не было веры меры,
Для бесспорного их труда.