возня на татами

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Рукой небрежной упираясь в талью,
вперяет вдаль надменно-плоский взгляд
и, всех иных считая мелкой швалью,
несложно пыжится от головы до пят…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Грядет, грядет! По выступам камней
свирепо хляпает тяжелая подкова —
пар из ноздрей… Ура, ура! Красавец.
(Саша Чёрный "Герой")



— стели́те нам татами!
хотим мы кувыркацца
поигрывать мышца́ми
ломать друг другу пальцы
соседский шно́бель бесит
в ноздре торчит козюлька
с таким тяжеловесом
не пошалишь в бирюльки
должны мы постарацца
намять бока верзиле!
тащи сюды́ матрацы
пока не запретили! –

сцепились дядьки в схватке
смертельной рукопашной
скользили на лопатках
урчали рыком страшным
с трибун визжали бабы
ручонками махали —
бои таких масштабов
отнюдь не хали-гали!
сопливость — признак труса
так думал тот что старше
поддался он искусу
квитаться жесточайше

атлет с рельефным торсом
и сам не лыком шитый
привык решать вопросы
усиленной защитой
сплелись тела как змеи
трещали кости ма́чо…
но тут из галереи
к самбистам вышел мальчик
узрев под носом "нити"
сказал им между прочим:
проблема вся... в рините –
и.… протянул платочек




Post scriptum:
Саша Чёрный "Герой нашего времени"

Наше время, подлое и злое,
ведь должно было создать нам наконец
своего любимого героя, —
и дитя законнейшее строя
народилось… Вылитый отец!

Наш герой, конечно, не Печорин, —
тот был ангелом, а нам нужнее бес;
Чичиков для нас не слишком чёрен,
устарел Буренин и Суворин,
и теряет Меньшиков свой вес.

Пуришкевич был уже пределом,
за который трудно перейти…
Но пришёл другой. И сразу нежно-белым
Пуришкевич стал душой и телом —
даже хочется сказать: «Прости!»

Что Дубровин или Передонов?
Слабый, чуть намеченный рельеф…
Нет! Сильней и выше всех законов
победитель Натов Пинкертонов —
наш герой Азеф!