тревожный ноябрь

о свидания, мой непридуманный!
Был ты правдою или сном?
Хлопья снега, как белые турманы,
кувыркаются за окном…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Пусть смешная и неумелая,
пусть неловкая — всё равно.
Вьются, бьются голуби белые,
разбиваются об окно….
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
(Римма Казакова "Белые турманы")


Ноябрь поздним гостем сидит у огня
и греет над пламенем стылые пальцы.
Неласковый месяц! — послушай меня:
оставь эту склонность по свету скитаться, –
стучать сучковатою палкой в окно
и петь заунывно под ним серенады...
Ты знаешь, тут песен не слышат давно,
случайных прохожих тем паче — не надо.

Враждебные ветры в их душах поют,
и злобные вихри в сердцах их витают, –
они защищают  миражный уют,
что выстроен ими в системе их стаи.
Восставшие души, мечтавшие стать
умнее всех в мире и всех распрекрасней,
собрали таких же  несметную рать,
себя распаляя  несбыточной басней!

Они предпочли беспощадность любви,
ушли от тепла  в ледяные просторы, –
плевали на смерть  "нищеты короли",
предавшие веру лолла́рдовой сворой.
Бездумным порывом им рай обрести
безжалостно время кружило над ними, –
но лишь вырастали стеною кресты
везде, где звучало  их гордое имя...

Горланили вдовы, взывая к богам,
детей хоронили в земле опалённой,
на Вечный Закон уповая: "Воздам…" –
пытались сразить супостата иконой…
«Возьми, Богородица, нас под крыло!
Спаси, сохрани нас от алчной гордыни», –
кричалась молитва... а меткий стрелок
в них целил оружьем с оскалом звериным.

Скиталец-ноябрь, не усердствуй, звеня!
Ты видишь, тут напрочь забыли про милость,
здесь НЕ сострадают и с радостью мстят, –
здесь жизнь в неподвижности мёртвой застыла… 
Считать ноябри, — может будет их сто?
Виновных искать среди тихих надгробий —
всё это ПОТОМ... Как и, впрочем, — потоп...
А чопорность спишут на климат суровый.




Post scriptum:
Инга Сташевская "В ноябре"

Здесь каждый прав, по-своему, не прав,
в оправе о́кон — негатив двора,
дождь барабанит по чердачной крыше.
Над городом — курлы-курлы гусей,
и Рим спасён, и это знают все,
Париж и Петроград — увы, не вышло.

Опять ноябрь. У каждого своя
история, религия, семья,
и даже – не поверишь – карта мира.
Надсадно повторяют поезда:
"Когда-нибудь, когда-нибудь, когда?.."
А ты всё ждешь, застыв по стойке смирно.

Здесь утро или вечер — всё равно,
опять водой становится вино,
сосед-полковник курит на балконе.
Идет война, чтоб не было войны,
и нет зимы, тем более — весны,
Макондо... Как не вспомнить о Макондо?

Колёса повторяют: "НИ-ЧЕ-ГО",
вращается земля — за годом год,
день выстиран и заново разглажен.
Добавишь – "не судьба, и как ни жаль..."

Простое счастье — не принадлежать
к зажатому мирку пятиэтажек.