Памятник

 
Стихотворение, написанное Александром Сергеевичем Пушкиным совсем незадолго до его гибели:

Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастет народная тропа,
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.

Нет, весь я не умру — душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит —
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.

Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгус, и друг степей калмык.

И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я Свободу
И милость к падшим призывал.

Веленью божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспоривай глупца.
 
А.С. Пушкин
1836 г.

*************************************************

Сначала немного истории.
В 1834 году на Дворцовой площади в Санкт-Петербурге состоялось торжественное открытие памятника Александру Первому — победителю Наполеона Первого. Выдающийся архитектор Огюст Монферран создал настоящий шедевр, как, впрочем, и всё, чего касались руки и воображение гениального художника. Пьедестал памятника украсила надпись: "Александру Первому благодарная Россия".

Это был, и пожалуй, остаётся самый высокий монумент из цельного куска гранита в мире. Его общая высота, главной частью которого служит полированная колонна из розового гранита составляет 48 метров. Вес колонны — 613 тонн, диаметр приблизительно — три с половиной метра. Что потрясает лично меня, так это то, что колонна установлена на основании без дополнительных опор и стоит вертикально только под действием собственного веса. Не чудо ли это,  существующее  на протяжении вот уже почти двухсот лет и пережившее всяческие климатические ненастья и исторические катаклизмы?! По праву надо отдать должное и восславить тех, кто совершил этот, не побоюсь сказать,  архитектурный подвиг: строителей, рабочих, литейщиков, флотоводцев и других вспомогательных артельщиков, вырубивших и обработавших цельную колонну и доставивших её из Финляндии к месту установки. Подьём колонны на пьедестал лично наблюдал царь Николай Первый.

Существует множество версий по поводу того, какой именно "столп" Александр Сергеевич Пушкин имел в виду, когда в стихотворении "Памятник" утвердил своё значение в литературе и метафорически обозначил собственное превосходящее величие по отношению к "Александрийскому столпу". Я всё же склоняюсь к мысли, что он подразумевал именно Александровскую колонну, установленную за два года до написания им стихотворения "Памятник" в 1836 году. Ещё свежи были воспоминания.

Кажущаяся нескромность великого русского поэта явилась лишь продолжением самовосхваления, фанфаронства, которым ещё до него баловались некоторые великие личности того времени. В своём самоутверждении и исключительной самооценке он был не одинок. Очевидно, время было такое и нескромность, по нашим меркам, не являлась чем-то предосудительным. Вот несколько тому примеров. Учёный и поэт М.В. Ломоносов считал, что он "превыше пирамид". Поэт Г.Р. Державин позиционировал себя и своё творчество также "выше пирамид". Имелись ввиду пирамиды египетские. В том числе и самая высокая из них — пирамида Хеопса высотой около 150 метров. Так что Александр Сергеевич ещё и поскромничал, сравнивая свой "нерукотворный памятник" с "Александрийским столпом" высотой всего лишь 48 метров. В буквальном, конечно, понимании. 

… Однако, всё это невинные забавы по сравнению с тем, что было задумано и, к счастью, не сбылось. Была идея: вместо фигуры ангела с крестом, венчающего колонну, водрузить фигуру В.И. Ленина. Препятствием послужила лишь связанная  с этим техническая  трудность. Каково?!..

Тороплюсь покончить с историей, пока... она не покончила со мной. Простим Александру Сергеевичу его словоохотливость по отношению к самовозвеличиванию, тем более, что время показало всю состоятельность его самооценки. "Я памятник себе воздвиг нерукотворный..."

А теперь обо мне.

Я памятник себе воздвиг — он рукотворный,
К нему тропу найдёшь, надеюсь, без труда.
Нет, не вознёсся он главою непокорной
Как ни старался я. Да ладно, не беда.

Не всем же быть, как Пушкин был, — Пиитом,
Не всем же милость к падшим призывать.
Но, всё-таки, своею страстной лирой
Завесу яви смог я приподнять.

Тот памятник отлит по мне и впору,
И вот ни капельки нисколечко не жмёт.
Не знаю как тропа, но к моему убору
Пускай мне с вдохновеньем повезёт.

Я верю в это, хочется мне верить,
Нравоучениями сыт и им почти не вняв.
Хвалу и клевету не принял равнодушно.
Глупцов оспаривал, себя не потеряв.
 
 
… Долго крепился, но всё-таки решился. Будучи в какой-то мере прагматиком (надеюсь, что в мере небольшой, больше склонен к поклонению духовному началу в человеке), установил при жизни сам себе рукотворный памятник у моего последнего пристанища, выкупив загодя место для захоронения. Такой, какой, наверное, заслуживаю. Ни больше и ни меньше. Мне подходит. Как раз впору.

Отправной точкой такого непростого морального для себя решения послужило щепетильное желание не быть кому-то в тягость, когда это случится. А оно непременно когда-то произойдёт. С предопределённой фатальной неизбежностью. Чьи-то хлопоты и трата чьих-то средств для погребения не могут быть мною приняты при жизни, а тем более, после неё. Это моё желание — своего рода, тихо затворённая дверь у выхода с соответствующей надписью "Выход здесь". Без оглушающего хлопка двери о дверную коробку и противного скрипа заржавленной дверной пружины. Нахожу в этом решении подтверждение того, что цель оправдывает средства...

Теперь мне с этим жить. Пожелаю себе как можно дольше от случая к случаю лицезреть мою предстоящую обитель с невысоким тёмно-серым мраморным камнем, на котором легко читается имя, данное мне при рождении; с открытой второй датой после тире; с раскрытой мраморной книгой на камне, где каждый сможет прочесть слова, выстраданные мною и меня осчастливившие:

Делитесь с теми, кто способен оценить,
Понять, прочувствовать и выразить почтение
За доброту, исповедальность откровения,
Кто боль твою поможет усмирить.

Будь терпелив, отзывчив и угоден
Всем страждущим, убогим и гонимым,
Питай их яствами души, будь благороден,
Люби их всех и будешь сам любимым.
 
Не забывай в своих исканиях сущей сути
И в разбирательстве причин сумей достигнуть дна.
Наш мир, запомни, многолик, непостижим и сложен,
А жизнь нам в утешение дана.

P.S.  Я — памятник себе...