Поэма о несостоявшемся замполите. Окончание

           19.         
 Это ж судьбы подарок царский!               
 Аж пяткам стало горячо. 
 Слабо стать зятем генеральским?             
 А ну-ка, раззудись плечо! 
 Но сторожили эту кралю, 
 одну гулять не выпускали. 
 А уж в трамвае иль такси 
 проехать - Боже упаси!   
 На то есть Папина машина.
 Он душу чёрту заложить   
 готов, чтоб с ней чуть-чуть побыть,               
 и познакомиться с дивчиной...             
 Всё ж смог он встретить недотрогу.               
 Она гулять водила дога.   
          20.            
 В последний день командировки             
 он игнорировал банкет      
 с коллегами. На подготовку 
 совсем нет времени. Букет 
 успеть купить, бегом побриться,   
 чтобы понравиться девице...
 Ещё решить "вопрос собачий"...               
 Он знал, как справиться с задачей.            
 Подход к животным знал он с детства:         
 хочешь понравиться собаке,
 сумей понравиться хозяйке -
 давно испытанное средство. 
 Итак, готов к заветной встрече...            
 Стоял прекрасный летний вечер.               
            21.          
 Я до сих пор в своей поэме
 благополучно избегал   
 затрагивать амурну тему,   
 но вот и ей черёд настал. 
 Но, Боже мой, как это грустно:               
 писать неискреннее чувство.
 Мне это так не интересно, 
 что даже стих выходит пресным.               
 Герой наш применил при встрече               
 набор двух-трех банальных фраз,             
 изобразил сверканье глаз, 
 сумел ей не испортить вечер,               
 дал адрес, и - успех немалый:               
 взял слово, чтоб она писала!               
            22.       
 Едва залил тоску прибытья
 со сборов в свой приморский лес,               
 как августовские событья   
 низвергли власть КПСС.   
 И этот его козырь бит.   
 Уж больше он не замполит.
 Теперь он - просто замкомроты               
 по воспитательной работе. 
 Легко понять его тревогу: 
 карьеры смутен стал исход,
 и никаких партийных льгот.
 Он застрелиться, слава Богу,
 попробовать не захотел,   
 но к службе явно охладел.
           23.          
 Его хандры не разогнала   
 к погонам третья звезда. 
 Теперь лишь дочка генерала
 единственнейшая мечта.   
 Он письма шлёт ей ежедневно,            
 зовёт "моей души царевной",               
 и сам готов поверить он   
 в то, что действительно влюблён.               
 На письма страсти и тоски 
 она не часто отвечала. 
 Потом на суд к нему прислала             
 стишки слащавые свои,    
 и в скуку так его вогнала, 
 что чуть совсем не доканала...             
          24.         
 Вдруг получает он известье 
 невероятное, о том,      
 что его будущего тестя    
 от власти отстранил Главком
 (читатель не забыл? Как раз
 я этим начал свой рассказ)
 А следом слухи уж ползут, 
 что будто бы и дело шьют.
 Какой удар! Что тут добавить?               
 Но здесь героя своего      
 в минуту, злую для него,   
 решил я навсегда оставить.
 Как выжил он, и что с ним стало,               
 меня интересует мало.   
           25.         
 Быть может, он, смирясь душою,            
 продолжит службу как-нибудь.               
 Но это вряд ли, ведь судьбою               
 ему иной начертан путь.
 Есть у меня другое мненье:
 он попадёт под сокращенье.
 Глядишь, и станет коммерсантом,            
 иль рэкетиром элегантным.
 И, наконец, найдёт подругу,
 что станет его деткам мать,
 а, если крепко обнимать,   
 то даже верною супругой...
 Но хватит! Есть всему предел.               
 И мой "герой" мне надоел.
            26.    
 Читатель мой, тебе, по дружбе,               
 я собирался рассказать   
 про собственную жизнь и службу,               
 и вовсе не хотел писать   
 ни про бездарных лейтенантов,             
 ни про сановных спекулянтов,               
 а уж сюжет про дочку мне 
 не снился даже и во сне. 
 Но в творчестве свои законы:            
 случайно вбок умчалась тема,               
 случайно родилась поэма...
 Ну что ж, примите благосклонно!            
 Ведь это присказка, друзья,
 а сказка впереди моя... 
           27.         
       ПОСТСКРИПТУМ.    
 Блажен, кто не допив до дна,               
 оставил кое-что на пенсию.
 Кто выбрал выслугу сполна,
 не павши жертвою конверсии.          
 Блажен, кто сохранил здоровье,               
 кто орден свой добыл не кровью,               
 в Афгане кто не умирал...
 Блажен, конечно, генерал.
 Но я поэму посвящаю   
 тому, кто, покорясь судьбе,
 всё ж крест не ставил на себе.               
 Полжизни в армии оставив,
 без жалости простился с ней,               
 как я со службою своей.