лебединая

я цепляюсь последними силами
за твои бархатистые руки,
за твои черно-белые кудри,
умерев под сердечные стуки.

ты в белейших прозрачных узорах
расплескала, как лебедь волну,
себе платье с широким подолом
и надела беспечно фату.

в помутневших моих роговицах,
в почерневшей от смерти крови,
здесь родится твоя пепелица,
на молочных подтеках груди.

оброни на меня свои руки,
положи на уставшие веки,
чтоб не чувствовать мне этой муки,
видя, как замерзают реки.

белоснежным, как снег, рукавом
ты взмахнула, и волосы спутались
ледяным ядовито-прекрасным сукном
с голубикой, окрасившей губы.

каждый выдох твой с колющим холодом
просит плакать таежной смолой,
в поле выть, раздеваясь голодом,
зарываясь синюшной травой;

и крошить умертвленные розы,
с треском сыпля на снег любовь,
чтоб в твои ледяные морозы
хоть чуть-чуть просочилась кровь,

чтоб заметила ты хоть немного
среди горных развалов своих
в черных залежах зверя немого,
обессилен от вечных молитв.

разбуди, прикоснувшись ладонью
теплой, розовой, как летний зной,
отведи в теплый дом над рекою,
там где вечно он будет с тобой;

вечно будет дышать твоим запахом
заиндевевшей сосновой коры
и спускаться по розовым пятнышкам
цвета чайки твореньям любви;

и раскроет секрет мерзлоты,
что скрывалась под шелковым кроем
пестрой глазу ночной белизны,
укрываясь нежнейшим покоем;

и проникнет в мельчайшие ветви тебя,
заставляя раскрыть свои перья,
развести свои крылья в полете от зла,
чтоб глядеть ей в глаза без сомненья.