Смерть писателя

Венский гарнитур, югославская стенка,
Чешский хрусталь — стоят безучастно.
Удивительно бегло идёт жизни оценка:
Как Кинг, употреблял и писал гимн ненастья,

Как Гумилев раскаивался в грешных сценках,
Как Достоевский любил тоску, не знал счастья,
Пытался получить премию шведа или венгра.
Вдохновлялся Толстым — но не был аскетом,

Верил в самобытность, не был почвенником
Был старомоден, но  не мотал кассету,
Любил православие, но не поломничество.
Был поэтом, но ненавидел Пушкина соннету.

Ведь била она в глаз ему, не в бровь!
И в темноте, как скорый, курил сигарету
Хмуро глядел на ненавистную новь,
Тяжело поднимался и шёл за газетой.


А теперь сидит, заперт в чулане от света
 — Вынужден  алым окропить сервиз "Мадонна",
Как иначе уйти?  Избежать ответа?
На вопрос, повисший, давящий монотонно:

"Я правда писатель? Или пародист неумелый?
Был ли я жив, или мне снился сон беспардонно?
А что бы оборвать жизни вопль, я достаточно смелый?
Ситуация такова, что она безапелляционна"

Пробитый висок красным пустит струю,
Комнату омрачит лишь стук гильзы,
Но знай, писатель, твоё творчество ценю,
Хоть это и не финал, а лишь часть репризы.