Незабвенный поэт

     Посвящается  Д. С. Самойлову
   "И понял я, что в мире нет затёртых слов и явлений.
Их существо до самых недр взрывает потрясённый гений.
Люблю обычные слова, как неизведанные страны.
Они понятны лишь сперва, потом значенья их туманны.
Их протирают, как стекло, и в этом наше ремесло".
   Его самобытность во всём.
Этого он опасался.
И в стихах сказалось притом,
Поэтому он стеснялся:
   "Как я завидую тому, в ком чувство гордости сильнее
Обид. Кто может, каменея, как древний истукан, глядеть во тьму.
Но сердце, подступивши к рубежу, окаменеть уже не может.
Его воображенье уничтожит. Уже себе я не принадлежу".
   В столице Давид родился
И в очень счастливой семье.
В английской школе учился,
Прилежаньем отличился:
   "Ну, вот, сынок, спать пора, вокруг деревья потемнели.
Черней вороньего пера ночное оперенье  ели.
Закрой глаза. Вверху луна, как рог на свадьбе кахетинца.
Кричит, кричит ночная птица до помрачения ума".
   Ему отец книги читал
Перед сном, когда засыпал.
С детства к стихам привыкал,
Каждое слово смаковал:
   "Я - маленький, горло в ангине. За окнами падает снег.
И папа поёт мне: "Как ныне сбирается вещий Олег...
Я слушаю песню и плачу, выданье в подушке душу,
И слёзы постыдные прячу, и дальше, и дальше прошу".
   В литературный институт
После школы он поступил.
Его с отличием окончил.
Гладков об этом вспоминал:
   "...А рядом мир литинститутский,
Где люди прыгали из окон
И, где котировались Слуцкий,
Кульчицкий, Кауфман и Коган".
   В кружок Сельвинского вошли.
Внезапно война грянула.
Вмиг молодость оборвалась, -
Задуманное накрылось:
   "Что, значит, наше поколенье? Война нас ополовинила.
Повергло время на колени, из нас Победу выбило.
А всё ж дружили, и служили, и жить мечтали заново.
И всё мечтали. А дожили до Стасика Куняева..."
   Окопы под Вязьмой копал,
Спустя месяц, обстреляли.
Ранение он получил,
Но вскоре комиссовали.
   Вернуться же не было сил.
На выздоровленье пошёл.
Свою учёбу завершил,
Днём санитаром работал:
   "Перебирая наши даты, я обращаюсь к тем ребятам,
Что в сорок первом шли в солдаты и в гуманисты в сорок пятом.
Я вспоминаю Павла, Мишу, Илью, Бориса, Николая.
Они шумели буйным лесом, в них была вера и доверье.
А их повыбило железом, и леса нет - одни деревья..."
   После поправки снова в бой
Давид ринулся с головой.
В левую руку был ранен
Осколком мины на заре.
   "За отвагу" был награждён.
Первым в атаку ворвался,
Не щадя своего живота,
Трёх немцев смог уничтожить.
   И снова в разведку пошёл.
Вторую медаль получил
"За боевые заслуги".
Участвуя на двух фронтах -
   На Волховском, Белорусском.
Автоматчик мото-разведки
Вновь трёх немцев с офицером
И ценными сведениями
   По назначенью доставил.
В этот раз был удостоен
"Красной звезды" и медалей.   
Почётным знаком "Отличный
   Разведчик" Давид награждён.
После войны он встречает
Свою будущую жену.
После женитьбы рожает
   Ему сына Александра.
Он по стопам отца пойдёт
И тоже поэтом станет.
Вскоре Ольга умирает.
   Муж очень сильно страдает,
Старается больше писать,
Переводами заниматься.
Потом Галину повстречал,
   Чуть голову не потерял,
Так сильно в неё влюбился,
А затем на ней женился.
Двумя сыновьями, дочкой
   Она семью пополняет.
В шестидесятые годы
Расцвет стихов начался.
Первый же сборник "Ближние
   Страны" заинтересовал
Любителей поэзии.
Затем ещё сборники вышли:
"Дни", "Волна и камень":
   "Поэзия пусть отстаёт от просторечья -
И не на день, и не на год, на полстолетья.
За это время отпадёт всё то, что лживо.
И в грудь поэзии падёт всё то, что живо".
   С интересом относились
К его творчеству поэты
Старшего поколения -
Ахматова, Заболоцкий,
   Чуковский, Самуил Маршак.
В Центральном лектории
Харькова Виктор выступал.
Лившиц ему активно помогал.
   Не будучи диссидентом,
Он с Сахаровым общался,
А. Даниэлем, Синявским,
Гинсбургом и Галансковым
   В защиту письмо подписал.
В наказанье был рассыпан
Набор книги его стихов
В издательстве "Литература":
   "Но внешний мир - он также хрупок,
Как мир души. И стоит лишь
Невольный совершить поступок:
Встряхни - и ветку оголишь".
   Впечатления отразил
В сборниках стихов "Весть", "Залив",
"Линии руки", "Улица
Тооминга" и "голоса
   За холмами" о военных
Годах, новом поколении,
Назначении искусства,
Исторических событьях:
   "Мне выпало счастье быть русским поэтом.
Мне выпала честь прикасаться к победам.
Мне выпало горе родиться в двадцатом,
В проклятом году и столетье проклятом..."
   Его песни исполняли
Известные певцы, барды.
Средь казаков популярна
Его "Песенка гусара" -
   ("Когда мы были на войне),
Положенная на музыку
Виктором Столяровым, а
Стих "Баллада" песней стала -
   "Ты моей никогда не станешь",
Благодаря Маликову,
"Память" - Таривердиеву,
Романс "За городом" - бардам -   
   Супругам же Никитиным.
А для дружеского круга
Вышел сборник "В кругу себя".
До сих пор не утратила
   Для литературоведов
Его "Книга о русской рифме":
"Дай выстрадать стихотворенье! Дай вышагать его! Потом.
Как потрясённое растенье, я буду шелестеть листом.
Я только завтра буду мастер, и только завтра я пойму,
Какое привалило счастье глупцу, шуту, бог весть кому, -
Весть поколенья шептать, нащупывая звук,
Шептать, дрожа от изумленья и слёзы слизывая с губ".
   В девяностые годы
Лауреатом Госпремии стал.
Он вечер Пастернака вёл,
Едва за кулисы вышел,
   Успел произнести слова:
"Всё хорошо, всё в порядке..."
Скоропостижно скончался.
В Эстонии покоится:   
   "Жду тебя, прощальная звезда. Как когда-то ждал я вдохновенья,
Так теперь я жду отдохновенья от любви и горького труда.
Но, видать, не спел последний кочет, и душа ещё чего-то хочет
Своего никак не отдаёт. Жаждет с веком и с толпою слиться,
Так стремятся птицы в стаю сбиться, собираясь в дальний перелёт".