Зелёное пламя

Однажды очнувшись от долгого сна,
Я понял: монахом уродилась душа.
Заточённым отшельником долго сидела,
Суть Божьей связи в слезе усмотрела.

Бородка седая, и лысина светит.
А платье дырявое 50 лет уж отметит.
По лестнице хрупкой, пыхтя, спотыкаясь,
В песочной башне я поднимаюсь.

И, вот, до вершины добравшись с мучением,
Я словно узрел тайну ученья.
Себя я будто увидел поодаль:
Высокий, в плаще с капюшоном бездонным.

Будто бы я член ультраправых,
Что линчует слабых и старых.
И вдруг страшный голод, страдания,муки
сгноили,
Оголив скелет за минуты.

Я обезличен, унижен, растоптан.
Мерзко застыжен, поруган, исторгнут.
Три капли жизни меня покидают.
Бетонной балкой пыль подминаю.

Я обездвижен, я обесформлен.
Теперь уж отживший, я горстка хвори.
Свои преступления вмиг понимаю,
Перерождение души проживаю.

В тело женщины-ведьмы влетаю,
Снова плоть я заселяю.

Ведьма в плаще с капюшоном потёртым
Скользит, словно змейка, в коридорах реторты.
Маленький гном у неё на подхвате,
С сундуком обиходным семенит залихватски.

Молвит ведунья уверенно, твёрдо:
"Я вам не муж, что творит беззаконье.
Лишь ворожея, ведунья, жрица поможет отшельнику в общину влиться".

Вспыхнет в глубинах темноты капюшона
Зелёное пламя, как глаз дракона.
А от него весь алтарь старенькой башни
будет подсвечен для конфирмации.

У сундука крышка открыта.
Изумрудное пламя гномом испито.
Он рукоплещет дивной ведунье.
Жар под стопами трещит, словно угли.

Ярость его пленяет чумная.
В беспамятстве он чаровницу ругает.
Плотным кольцом руки смыкает.
Снова и снова гном удушает.

Помнит колдунья о славном знамении, сопровождавшем перерождение.
Это знание её наполняет.
Гнома вновь она приструняет.
Личина монаха плоть покидает.
Знахарку навечно стигмат оставляет.

Человеческий образ изгой получает.
Мирскую любовь он обретает.
Женские объятия впервые ласкают.
Любовные речи уши внимают.
Вот, такие перипетии бывают
У тех, кто духовный закон нарушает!