Моя кошка заговорила!

1.

— Привет, человек! Ты вернулся!

— А?!.. Что?.. Кто здесь?! Кто говорит?

— Да это же я, твоя кошка.

— Быть не может! Нет, нет, я, похоже, с ума сошёл... Ты что, умеешь говорить?!

— Как видишь. Вернее, слышишь.

— С каких пор?!

— С самого начала. Просто к месту не приходилось. А тут... Надоело мне как-то жить молча. Вот и решила поболтать.

— Получается, ты всегда понимала мою речь?! Понимала, что я с тобой общаюсь?

— Более того, понимала почти всё то, о чём ты со мной общался. Кроме ряда терминов. Например, что такое «работа», на которую ты так часто ходишь?

— Ну, это место, где я делаю всякое, а мне за это дают деньги...

— Вот, ещё один термин! А «деньги» что такое?

— Ценные бумажки, за которые другие люди дают мне нужные вещи. В том числе еду. В том числе твою еду.

— А! В общем, ты ходишь на охоту! Добываешь пищу!

— Можно и так сказать...

— Молодец, человек, настоящий хищник! Горжусь тобой.

— Никогда не думал, что услышу похвалу от кошки...

— А у нас есть что-нибудь поесть? Я голодна.

— Я же утром насыпал тебе полную миску! Дневную норму!

— А, это было на весь день? Ну, в любом случае, я уже всё съела. Дашь ещё? И водички бы попить!

— Ладно, дам тебе рыбки... Поверить не могу, что ты буквально уговорила меня на это... Если понимаешь речь, почему не всегда откликаешься на своё имя?

— Иногда не хочу. А иногда сижу и думаю: зачем ты меня зовёшь? Что произошло? Я же вижу, что ничего особенного.

— Хорошо, допустим, иногда мне просто нравится произносить твоё имя. Это своего рода жест любви.

— Что такое «любовь»?

— Вижу, нам предстоит долго разъяснять человеческие термины...

2.

— Кошка, хватит драть мой диван! Теперь-то я знаю, ты понимаешь мои слова о том, что этого делать не надо.

— А что мне драть тогда? Когти ведь режутся! Их нужно обо что-то мягкое точить. А когтеточки у нас нет.

— Вообще-то у нас была когтеточка, но ты её не признала. Просто проигнорировала.

— Конечно, ведь есть же диван! Я к нему привыкла.

— Ладно, бог с ним, с диваном, всё равно его нужно менять. Но уж шторы и тюль я тебя совершенно серьёзно прошу не царапать! А тем более на них не висеть!

— Прости, но это уж совсем невозможно! Ты бы знал, какой соблазн, ведь они из такой нежной ткани! Тут любой когтистый зверь бы искусился. А ещё на них интересные узоры. И я могу их дополнить!

— Понятно, шторы спасти тоже не удастся... Тогда хотя бы не забирайся на стол! Я за ним ем! А ты оставляешь там шерсть.

— Как я тогда узнаю, что лежит на столе? Мне же нужно быть в курсе! Тем более, вдруг там еда?

— Твою еду я кладу сразу в миску на полу. На столе тебе нечего делать!

— Ну хоть понюхать-то надо! Так сказать, разведать обстановку. Люблю всё нюхать.

— Это я заметил... Вообще, удивляет меня то, что ты одновременно любопытная и пугливая. Тебе всё интересно, но малейший неожиданный шорох, — и ты убегаешь.

— Вы, люди, будто не такие!

— И то верно...

3.

— Человек, а что случилось с моей мамой?

— К сожалению, её больше нет. Но братья твои в порядке.

— У меня есть братья?

— Да, трое. Всех раздали, они сейчас у кого-то дома, беснуются.

— То есть много у кого из людей есть кошки? Я не одна такая?

— Конечно. Более того, ты у меня не первая кошка. Хотя и самая любимая, больше всех предыдущих вместе. А вообще, люди часто заводят кошек. Как и собак.

— Собак?! Какой ужас! Я помню, когда в наш дом пришла женщина с собакой! Такого испуга в моей жизни не было ни до, ни после того!

— Да, помню, как ты выгнулась и шипела!

— Ещё бы! А та собака скулила на меня и смотрела злобно! От неё так и пахло опасностью. Мне было очень страшно. А если бы собака не была на поводке..?

— Полагаю, вы бы сцепились, начали бегать друг от друга, верещать... Хорошего мало...

— Раз так, то зачем тогда ты вообще позволил собаке попасть в наш дом?

— Её хозяйка — моя близкая знакомая, я не мог отказать... Но теперь и я, и она поняли, что тебя и ту собаку лучше держать подальше друг от друга.

— Собаки отвратительны! Как вы, люди, вообще с ними уживаетесь?

— Ну, видишь ли, мы к ним относимся с такой же нежностью, как и к вам...

— Поверить не могу! Вы одной рукой гладите нас, а второй — наших врагов!

— Допустим...

4.

— Кошка, скажи, а когда я беру тебя на руки, тебе нравится?

— Ну... И да, и нет. Всё-таки не забывай, я люблю свободу перемещений! А так — ты меня приподнял на высоту в три раза выше моего роста и держишь, как захочешь. Приятно, конечно, быть рядом, но не настолько же рядом!

— Ладно, понял. Но ты знай, что это тоже жест изъявления моей любви. Вообще, я когда смотрю на тебя, пушистую такую и красивую, у меня сердце радуется, что ты есть.

— Так значит, это вы и зовёте любовью?

— Ну да. Любовь разная бывает, но в основном это тёплое чувство, когда ты прочно нуждаешься в ком-то, и не из корысти, а потому что душе так хочется.

— Тогда получается, что и я тебя люблю, человек!

— Занятно, но по вам, кошачьим, так сразу и не скажешь...

— Разве? А как же то, что каждый раз, когда ты приходишь домой, я выбегаю и ложусь животиком вверх, давая себя погладить? Или, когда ты засыпаешь, я ложусь тебе в ноги и мурчу? Вообще, когда я мурчу или, вот, трусь о тебя хвостом, это я тоже тебя так люблю.

— Да, но чаще же ты занимаешься своими делами, или спишь где-то, или бегаешь...

— А я, может, и рада была бы с тобой побегать, но у тебя же сил нет после работы разделить со мной мои игры. И я это стараюсь принимать, сама управляюсь, ничего страшного. Ты только играй со мной хотя бы иногда, чтобы я вспоминала, как это здорово и приятно.

— Ладно, договорились. А ты иногда позволяй брать тебя на руки. И целовать в лоб.

— А я и так позволяю!

5.

— Человек, открой балкон, пожалуйста. Я хочу посмотреть в окно.

— И отчего только тебе так нравится смотреть в него?

— А чем ещё заняться? Я уже и поела, и сходила в лоток, да и спать не хочу. А окно — хоть какое-то развлечение. Внешний мир довольно красив. Иногда даже жаль, что я живу, не попадая в него. Впрочем, он страшный... Слушай, а помнишь, когда я была совсем маленькой, ты нёс меня куда-то в коробке, а я выскочила из неё и спряталась под штукой с колёсами?

— А, под машиной... Да, конечно, помню. Я так перепугался. Вдруг ты убежишь неизвестно куда, и я тебя больше не найду...

— Я перепугалась ещё больше. Ты только вообрази, что вокруг тебя гигантские сооружения до неба, лязгающие механизмы из железа, великаны с неясными намерениями — и звуки, звуки... Крики, плач, шум, порывы ветра... Полностью неведомый мир, — а ты можешь только бежать, но куда? Даже не знаешь, как укрыться от всего этого хаоса.

— Прости за этот неприятный опыт... Но в итоге я тебя нашёл, слава Богу...

— А куда ты нёс меня тогда в коробке?

— К ветеринару. Чтобы он тебя осмотрел и сказал, что нужно делать, чтобы ты не болела.

— Так вот что это был за дядька, который ещё трогал меня своими резиновыми перчатками, в попу градусник засунул. А ты руками держал... Было обидно, что ты с ним заодно.

— Это же было для твоего блага.

— Да, но ты и представить не можешь, что тогда творилось в моей голове. Ты унёс меня, маленькую, к какому-то чужому человеку, тот надо мной поиздевался, а потом ты меня обратно поместил в коробку — и домой. Тебе, наверно, показалось, что не произошло ничего такого. А для меня это был сюр. И я навсегда запомнила внешний мир таким. Абсурдным, возвышающимся надо мной. Я его так и не поняла.

— Мы тоже, кошка, мы тоже его не совсем понимаем...

6.

— Знаешь, кошка, мне иногда удивительно, что ты живая, ходишь тут, зыркаешь кругом. Кажется, будто ты игрушечная! Не может такое милое создание быть полноценно живым существом!

— Что такое «живым»?

— Значит, дышащим, питающимся, что-то осознающим...

— А бывает по-другому?

— Ну, вот видишь стул? Он неживой, он ничего не чувствует.

— Ты в этом уверен?

— Вообще-то нет... Но так принято считать. Ещё принято считать, что любое живое существо однажды перестанет быть таковым...

— Это как?

— Люди спорят об этом. Кто-то говорит, что после одной жизни мы попадаем в другую. Возможно, даже лучшую, чем здесь. Но я думаю, что это попросту конец всех ощущений и мыслей, конец всего. Темнота, пустота.

— И никаких тыгыдыков? И никакой рыбки на десерт?

— Более того, это и отсутствие потребности в тыгыдыках и рыбке. И в чём-либо. Закрой глаза и постарайся ни о чём не думать. Будто бы тебя нет. Вот такая пустота.

— Почти как спать?

— Да, но тогда ты, и то, видишь какие-то сны. А тут — ничего.

— Не могу себе представить того, о чём ты говоришь.

— Даже хорошо, что не можешь представить, очень хорошо... Это, в моём понимании, роскошь...

7.

— Человек, а что такое «возраст»?

— Это срок, который прошёл с тех пор, как ты родилась.

— А у тебя какой возраст?

— Больше твоего раз в... семь. Примерно.

— Ощутимая разница... Это что же получается, один мой день — как семь твоих?

— Всё так. И получается, когда я ухожу на работу, для тебя моё восьмичасовое отсутствие длится так долго, будто для меня несколько дней?

— Долго! И когда возвращаешься и ложишься спать, это ещё несколько дней, по сути, без тебя. Пока ты дома и бодрствуешь, это так мало. Я тебя не так уж много вижу. И успеваю очень соскучиться.

— Понимаю... А всё же приходить нежиться именно в пять утра не обязательно. Мне вставать в семь, и нужно успеть выспаться...

— Опять же, для тебя это только два часа, а для меня — полдня! Тем более, я каждый раз опасаюсь, а вдруг ты не вернёшься с работы.

— Я ведь каждый раз возвращаюсь!

— А однажды, возможно, будет иначе?

— Вряд ли. Вспомни, что люди живут в семь раз дольше...

— Ты хочешь сказать, что будет наоборот? Что это ты когда-то придёшь домой, а я не выйду тебя встречать?

— Да, назовём это так... И я очень боюсь этого дня.

— А ты уверен, что он будет?

— Уверен. Однажды это неизбежно случится. С тобой и со всеми кошками.

— Зачем же ты тогда приютил меня, если опасаешься неизбежного?

— Потому что время, пока ты здесь, всё-таки стоит того.


2024