Ослабленный шквальной грозой, гипнотизирующей кровь ядовитыми наваждениями-встрясками, – в стемневшем, запёкшемся октябре от них пахнет подлинно зимним холодом, глубоким временем, кровью и острым льдом, – чёрный, как самая гиблая ночь, я отлежался на дне бездонном и вышел по кромке улицы – с изменившимся жёстким взглядом, лысый, новый, как форма шара, – туда, где плещутся фонари, где слова изливаются гравировкой, вензелями синтаксиса прямо на миокарде прожитого, – изливаются от невозможности удержать раскаяние, сожаление или нечто вроде... Или это всё кино? вы актёры? – Вот-вот торжественно выйдете из-за угла с хлопушкой, мои золотые друзья!..
Никто не выходит.
Я знаю свет лампы на белом листе
яснее света собственного сознания.
И троеточием:
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.