Пора унылых великанов часть первая

ПОРА УНЫЛЫХ ВЕЛИКАНОВ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
I
Под сенью лет, вскормленных болью,
Посыпанных страданий солью,
Верстаются скрижали дней,
Гордясь лишь дряхлостью своей.

Пора унылых великанов,
Сваливших города в курганы.
Им вторит нечестью полна
Морского дьявола волна.

Не рассыпается по брегу
О твердь гранитного камня.
Здесь мало места человеку,
Не обуздавшему огня.

Враждебность зельем напоилась,
Самозабвенно поселилась
Где торжествует властью тьма,
С ней верховенствует она.

Кружится вихрем в бурном танце,
Несчастным сделавшись скитальцем,
Укутавшись ночным плащом,
Выстраивает бедствий трон.

И с бесноватою улыбкой,
Вслед оставляя ужас липкий,
Грозя смертельной тишиной,
Несёт обманчивый покой.

Под каждым древом притаившись,
В пучине моря схоронившись,
Таясь в пещерах и камнях,
Ей служкой промышляет страх.

Со спутницей своей тревогой
Застигнув путника дорогой,
Без сожаленья впрыснет яд,
Свершая мерзкий свой обряд.

Затем с живого снимет кожу,
Лакая кровь, измажет рожу,
Когтями выцепит глаза,
Пока сбирается слеза.

Слеза для страха слаще мёда,
Собрав в кувшин её немного,
Оставив труп на радость своре,
Прочь упорхнёт на крыльях горя.

II
Чрез лес дремучий и бескрайний
Где расцветает куст миндальный,
 Где в пропасть падает река,
Выносит лошадь седока.

Шумит вода из-под ущелья,
Как будто великан с похмелья
Велит вина себе подать,
Грозится город раскидать.

Красивый конь идёт смиренно,
А к шее всадник прекновенно,
 Весь окровавленный припал,
 Стрелою враг его достал.

Ещё три шага пред обрывом,
Покинули больного силы,
Конь вкопанный, как камень встал,
Седок в беспамятстве упал.

Шумит вода, сверкая пеной,
На горизонте перемены:
Рассвет стремится мрак сменить,
Ночное царство усмирить.

Восходит солнца колесница,
И жаждет светом напоиться,
Насквозь промёрзшая земля,
В плену небесного огня.

Переменилось всё как в сказке,
Плеснули боги с неба краской,
Затрепетало племя птиц,
Извечных спутниц всех зарниц.

Как будто небо намагнитив,
 Священный диск стоит в зените.
Наш всадник на земле лежит,
А верный конь пред ним стоит.

III
Прошло не много и не мало,
Уж в небе зорька заиграла,
На прежнем месте, где река,
Нет ни коня, ни седока.

Куда проход скрывают воды,
Пещеры вырублены своды,
Секретный ход в неё таит,
Глухих колодцев лабиринт.

За лабиринтом зал просторный,
В том зале дух таится горный,
Кого не сгубит тайный ход,
Того злой дух тотчас сожрёт.

За этим залом зал ещё
Он тусклым светом освещён.
Трещит поленьями камин,
Медвежья шкура перед ним.

Очнулся странник ото сна,
Пред взором комната пуста,
Посредь стены горит очаг,
Смолит в подсвечнике свеча.

Повсюду выстланы ковры,
Сверкают мрамором полы,
Висят доспехи на стенах,
Вино и яства на столах.

Здесь и грибы, и осетры,
И бочки полные икры,
Зажаренная рыба, дичь,
Пирог медовый и кулич.

Наш странник бросился на снедь,
Не в силах голод он стерпеть.
С большой охотой ел и пил,
Пока ему хватало сил.

- Что за волшебное жильё?
- Кто тело исцелил моё?
В плече куда впилась стрела,
От ран не сталось и следа.

- Хозяин добрый отзовись!
- Прошу пред гостем появись!
И с этими словами он,
Хмельным забылся крепким сном.

Сквозь сна обманного туман
Пред ним могучий великан.
За стол уселся ест и пьёт,
Быков, шутя на части рвёт.

Ломает кабанам клыки,
Сжимая грозно кулаки,
Вино бочонками он пьёт,
И песню вольную поёт:

«Когда пришёл к тебе я пьян,
Тебя увидел сквозь дурман,
- Зачем явился ты ко мне?
- Затем, что нравишься ты мне.

Теперь пришёл к тебе в хмелю,
И песню спел тебе свою,
Спросила ты: о чём пою?
- Пою, о той, кого люблю.

Забрал любимую с собой,
Погоню выслали за мной,
Но сокрушил всё войско я,
Навеки будешь ты моя.

В хрустальных залах ты жила,
Из кубков золотых пила,
Посуду всю из серебра,
К столу несли тебе всегда.

Ни в чём не знала ты нужды,
Наряды из любой страны,
Бриллиантов россыпи, цветы,
Привычно принимала ты.

Но час настал мне выступать,
Грозится вражеская рать,
Числом великим колесниц
Собравшись близко у границ.

Пока врага в полях громил,
Тебя колдун приворожил,
В дом светлый коршуном влетел,
Проклятой клятвой прохрипел.

И обратив голубкой вмиг,
Унёс с собой тебя старик,
Вернулся я в пустой дворец,
А ты с Кощеем под венец.

Тогда я долго горевал,
Во всех концах любовь искал,
Почти всю землю обошёл,
Но так тебя и не нашёл.

В один из дней у моря встал,
Морского змея там застал,
Спросил у нечисти совет?
Змей не замедлил дать ответ.

- Твою кручину узнаю.
Невесту ищешь ты свою.
Я много плавал по волнам,
Летал по разным сторонам.

Узнал от горных я орлов,
Где скрылась от тебя любовь,
Напрасно счастья ждёшь теперь,
Закрылась та навеки дверь.

Твоя невеста - колдуна
Теперь законная жена.
И со своим оставив горем,
Тот час нырнул в пучину моря.

С тех пор покинул лоск дворца,
Блеск обручального кольца,
Доспехов звон, что был так мил,
Медвежьей шкурой заменил».

Привиделось всё это мне,
Подумал странник в полусне,
И вновь окутан пеленой,
Он провалился в мир иной.

IV
Лишь времени проходит круг,
Всё изменяется вокруг.
Проснувшись, всадник видит вновь,
Как великан нахмурив бровь,

Готовит зелье у огня,
Бутылки разные клеймя,
Их составляет на полок,
Подняв под самый потолок.

Заставши гостя не во сне,
Хозяин сгорбившись вдвойне,
Мгновенно двинулся к огню,
Поднявши лапищу свою.

- Не бойся витязь ты меня,
Я при смерти нашёл тебя,
Пока ещё ты слишком слаб,
Едва сбежал смертельных лап.

Тебе я чашу поднесу,
Испей волшебную росу,
 Тем зельем, чтоб отбросить тень,
Пою тебя, который день.

Ту чашу странник принимал,
До дна всё зелье выпивал,
Великой силы наяву,
Тот час прибавилось к нему.

- Скажи ты маг или колдун,
Напитков хитростных ведун,
Как мне тебя благодарить,
Что мне вернул былую прыть.

- Что спас тебя от смертных ран, -
Промолвил гостю великан, -
Ты не спеши благодарить,
Добром добро не одарить.

Тебе помог я как сумел,
Смертельных оперенье стрел,
Мне той, что у тебя нашёл,
Знакомо очень хорошо.

Давно злодеев тех ищу,
Обид вовеки не спущу,
И людоедов племя то,
Ответит вскоре мне за зло.

Поведай, что за грозный бой,
На днях случившийся с тобой,
Случайно ль нет ты претерпел,
Не нахватавшись вражьих стрел.

Как будто память тяжких бед,
С трудом рождается ответ,
В кулак всю волю витязь взял,
Историю свою начал:

- Скажу тебе как на духу,
Немало бедствий на веку,
Народ мой бедный пережил,
Едва ль кому хватило сил,

Который год уж повелось,
В соседях племя завелось,
Гонец принёс дурную весть,
Набегов стало их не счесть.
 
Кочует племя по степям,
Сжигая в пламени селян,
Ударами своих плетей,
Уводят женщин и детей.

С клыками, как дамасский нож,
Главарь на кабана похож,
Но зверя лютого крупней,
Сжирает заживо людей.

Велел я клич по сёлам дать,
Чтоб войско доброе собрать,
Откликнулся и стар, млад,
Повержен будет супостат.

Я в поле вывел рать свою,
Застыли витязи в строю,
И ощетинившись копьём,
Врага неистового ждём.

Тут небосвод застлала пыль,
Что даже солнцу поводырь,
Во тьме бы в пору подошёл,
Чтоб свет из мрака путь нашёл.

Под пенье звонкой тетивы,
Сомкнулись задние ряды,
Вспорхнувши тысячами стрел,
 Разящей птицей рок взлетел.

Сражён повально авангард,
Но снова наступает гад,
За каждым рядом ряд другой
Разлились по полю рекой.

Стремится конница вперёд,
Врага на части рубит, рвёт,
Бьют вражье племя до конца,
Шлют душегубов к праотцам.

Рубились мы четыре дня,
Покрылась трупами земля,
Хоть и устали мы рубить,
Орду сумели оттеснить.

В лесах рассеяли врага,
И с криком радостным «Ура»
Победу справить собрались,
Но тут откуда ни возьмись,

Словам моим прошу поверь,
Круша деревья, вышел вепрь.
Он был огромен как скала,
Огня полны его глаза,

Все наши копья и мечи,
Поранить шкуру не смогли,
Все стрелы падали оземь,
По войску моему как тень,

Давя полки, он пробежал,
Как колоски людей он жрал.
На клык насаживал бойцов,
Рвал на кусочки молодцов.

Нужда настала отступить,
Под стены города укрыть,
Людей моих скорей пришлось,
Отпор дать средства не нашлось.

В осаде мучимся уж год,
А враг людей как прежде жрёт,
Жжёт и насилует селян,
Уж выше гор костей курган.

Чтоб стен орудьями не бил,
В угоду их кабаньих рыл,
 В день крайний месяца весь год
Народ мой плату отдаёт.

Та дань кровава и страшна,
Чей жребий вытянет судьба,
Красивых юношей и дев,
Шлют душегубам для утех.

Терпенья кончился предел,
Решил – погибнуть мой удел,
Коль мне народ свой не спасти,
И помощь в срок не привести.

С покровом ночи вышел я,
Укрытый пологом плаща,
Сел на проворного коня,
Но обнаружил враг меня.

Мой верный конь прошёл со мной,
И через воду и огонь,
За нами гнались на волках,
Но вороного шибче мах.

Я от погони уходить,
Под друга вороного прыть,
Подумалось совсем уж стал,
Но враг меня стрелой достал.

Был ранен я, но не упал,
И много дней ещё скакал,
Пока досюда не дошёл,
Где, к счастью, ты меня нашёл.

Тебе открыл я боль свою,
Но крепко на ногах стою,
Теперь, когда меня ты спас,
Я должен выполнить наказ.

Дойти до северных полей,
Ручаться доблестных князей,
Чтоб каждый войско своё дал,
 По-братски помощь оказал.

Что ж путь опасный предстоит,
В ответ хозяин говорит,
Сквозь царство нечисти идти,
Тебе придётся по пути.

Священный свой даю клинок,
Тебе в дороге чтоб помог,
Дождусь, когда увидит враг,
Медвежьей лапы грозный знак.

Тебя на волю провожу,
Пещеры выход покажу,
Когда ворот заметишь бронь,
Тебя там ждёт твой верный конь.

- Скажи мне как тебя зовут,
Кого благодарить за труд,
И за подарок, что мне дан,
За то, что жив остался сам.

Хочу ещё тебя просить,
Помочь врага нам победить,
Ты, видно, славный богатырь,
Побед великих поводырь.

Что великану тут сказать,
- Тебе я должен отказать,
Я горный страж волшебных руд,
Меня то богом нарекут.

Есть и другие имена,
Смотря какие племена,
Свои названия дают,
Орша в роду меня зовут.

На том и кончил разговор,
Взяв с гостя твёрдый уговор,
Не появляться больше тут,
Искать его - напрасный труд.

V
Под сенью звёзд в прохладной мгле,
На вороном своём коне,
Оставив миру зыбкий страх,
Страниц листая альманах,

Не глядя мчится смелый князь,
Ни на дорог размытых грязь,
Ни на студёный липкий снег,
Коня не сдерживает бег.

Чрез бесконечные поля,
Он гонит верного коня,
Не оставаясь на привал,
Наш всадник сутками скакал.

Всему приходит свой конец,
Остался пешим молодец.
Отбросив грусть, второго дня,
Он бросил мёртвого коня.

Изрядно обувь истоптав,
Всё одеянье изодрав,
Тоскливым голодом морим,
Встал лес дремучий перед ним.

У князя лук и стрелы есть,
Решил он снеди приобресть,
Добычу сразу здесь найдёшь,
Голодной смертью не падёшь.

С таким решеньем в тот же миг,
Взяв в руки лук, стрелок притих,
И затаившись под кустом,
Под павшим спрятался листом.

Лежал он долго недвижим,
Но не являлся ни один,
К засаде той пугливый зверь,
Вдруг рядом распахнулась дверь,

В корнях у дуба вековых,
В засаде витязь вновь затих,
Куда ведёт тот тайный ход,
И кто в жилище том живёт?

Не долго ждать ему пришлось,
Ответ открылся на вопрос.
В распахнутые двери древа
Явилась сказочная дева.

В зелёном бархатном плаще,
Пушистый воротник в хвоще,
В тиаре изумрудов рой,
Искрится свет над головой.

С послушной крысой на плече,
С нагрудником и при мече,
Доспехами кругом закрыта,
Лесов владычица - Янита.

Владыки царственного дочь,
Из чрева почвы в эту ночь,
Сбежать решила от отца,
Послав перед собой гонца.

Ужасен был гонца удел,
В миру не выпытаешь дел,
Известно в царстве всё царю,
Когда рабы верны ему.

Спустился наземь о туман,
Разбившись в скуку и обман,
И всякий куст и всякий зверь,
И слух, и зрение теперь.

Не утаишься от царя,
От птиц небесных до червя,
Всё множится, что на земле,
До смерти в вечной кабале.

И выйдя из тени дворца,
Беглянка встретила гонца,
Что цепененьем поглощён,
И в твёрдый камень обращён.

Свои покинув лежаки,
Из крон деревьев лешаки,
Толпою начали скакать,
Царевну стали окружать.

Хотели было уж схватить,
Но тут не сдерживая прыть,
Убежище покинул князь,
С лесною нечестью борясь.

Волшебный обнажил клинок,
И три злодея уж у ног,
В предсмертных судрогах дрожа,
Познали остриё ножа.

Схватив царевну за рукав,
Вдвоём в стремительных бегах,
Они помчались в лес густой,
Своей рискуя головой,

Бежали так до пор до сих,
Пока погони шум не стих.
Прислушиваясь наперёд,
Никто ль за ними не идёт.

Но тихо в сумрачном лесу,
В каком неведомо часу,
К опушке вышли, хоронясь,
Девицу спрашивает князь:

 - Кто ты красавица? Ответь.
Как называть тебя мне впредь?
И отчего те упыри,
Тебя искали до зари?

- Если  не ты, - то мне конец,
Ты спас царевну молодец,
Отец могущественный мой -
Никто иной как царь лесной.

Он захотел отдать меня,
За злого замуж колдуна.
Решилась ныне я бежать,
Замужества чтоб избежать.

Но злой молвой порок покрыт,
И тайны мрак моей раскрыт.
Того гонца, что мне помог,
Чар колдовских настигнул рок.

Такая вот со мной напасть,
К родному дяде не попасть,
Теперь без помощи гонца,
В беду попавшего юнца.

Прохода тайну в горный храм,
Где обитает великан,
Знал только этот юный дух
Теперь надежды свет потух.

- Постой, зачем тебе тот ход?
- Мой дядя в храме том живёт
 Он Святогору – кровный сын
Спасти он может лишь один,

Меня от злого колдуна,
Но где теперь его страна?
Как мне его теперь сыскать?
- Ты погоди ка горевать.

Не Орша ли его зовут?
Ответь мне, не сочти за труд.
- Одно из нескольких имён
Какими был он наречён.

Ещё Эльбрус, Памир, Алтай,
Любым из этих называй,
Не ошибёшься, и сильней
На свете нет богатырей.

По имени назвал его,
Не знаешь ли ещё чего?
Скажи, с ответом не томи,
Мне очень важно знать, пойми.

- Порой бывают времена,
Мы вспоминаем имена,
Которые важны для нас,
Без суеверий и прикрас

Покуда памяти стена
Не будет смертью снесена,
В ней будут выбиты слова -
Златыми буквами хвала,

Хвала тебе мой добрый друг,
У рока вытащив из рук
В последний полный бедствий час
Меня от чёрной смерти спас.

Когда же минула беда,
  Привольно преломив хлеба,
Со мною дружбу разделил,
Клинок мне ценный подарил.

Есть у клинка особый знак,
На лезвии медвежьих лап
След отпечатком заклеймён,
Врагу нечистому урон

Несёт серьёзней во сто крат,
Меча волшебного булат,
Твоих я недругов казнил,
Особо не потратив сил.

Погони захлебнулся бег,
Когда узнали, что за мех,
Печи плавильню раздувал,
Что за кузнец клинок ковал.

- Да, узнаю я знак его,
 Нет в целом мире ничего,
Что в этот миг отрадней мне
Как будто пребывать во сне.

Долой теперь моя напасть,
Скажи скорее, как попасть
Во своды храмовых берлог
В укрытый камнем уголок?

- Не знаю, как мне дать ответ
Но видимо на этом бед
Твоих конец не положу,
Едва ли помощь окажу.

В жилище том - большой секрет,
Искать дорогу – мой совет
 Обратно в лес – опасный труд,
Царёвы слуги только ждут

Тебя к венчанью спеленать,
Паучьей сетью измотать,
Дорога дальняя – поверь,
Найду ли место я теперь?

 Назад пойти я не могу,
Путь проложить не помогу.
Хозяин скал предупреждал,
Чтоб встречи с ним я не искал

Священной клятвой связан я,
Народ мой верует в меня
Дойти до северных полей
Мне по возможности скорей

Потребность смертная ведёт
Опасный продолжать поход,
Мне нужно помощь привести
Быстрей людей своих спасти.

- Мои разрушены мечты
Я понимаю – должен ты,
Глотая слов надежды крах
Царевна бросилась в слезах.

Тоской великою томим
Вдруг что-то завладело им
Жёг душу чувственный накал
С трудом царевне князь сказал:

- К отцу обратно ходу нет,
Прими красавица совет,
Со мной идти я предложу,
Тебя к свободе провожу,

Захочешь – станешь мне женой,
А нет – останешься сестрой,
Тебя не стану принуждать,
Свободной волей выбирать.

Люба ты мне, с тех пор как я
Случайно повстречал тебя,
Уж не хозяин стал судьбе,
Все мысли только о тебе.

Готов всю жизнь с тобой делить,
Любовь тебе свою дарить,
Все ночи проводить с тобой,
Ты хочешь стать моей женой?

- Любовь от глаз людских укрыта, -
Ему ответила Янита,
 Ответ мой как бы не был глуп,
Скажу я всё же: ты мне люб!

Готова я делить с тобой,
Как радость счастья, так и боль.
Никто другой теперь не нужен,
Прошу любимый – будь мне мужем!

Бог солнца – главный из светил,
Любовь их узами скрепил,
Волшебного напившись зелья,
Плясал весь мир в хмельном веселье.

Им ночью звёзды улыбались,
И птицы трелями старались.
И месяц им благоволил,
Туманом бережно накрыл.

Сто вековые ветви ели,
Им песни ласковые пели.
Лесных трущоб и рек народы
Для них водили хороводы.

А поутру в дремотной неге,
У самых вод высоком бреге,
Вся в окружении цветов,
Очнувшись от прекрасных снов,

Встаёт прекрасная Янита,
Лишь дымкой утренней накрыта,
С ней крысу, что была, берёт,
И в воды бурные идёт.

И не познав речного броду,
Уходит с головой под воду.
Как вечность тишина томит,
 Вода вокруг вдруг закипит!

Волна огромная встаёт,
Из вод Янита восстаёт,
В своею царственной красе,
На исполинском на лосе

Верхом, что раньше крысой был,
Теперь копытом землю рыл,
Огонь ноздрями извергал,
Пред князем на колено встал.

Любимый, времени нам мало,
Садись скорее на Ямала,
Так друга моего зовут,
Не узнаёшь ли крысу тут?

Волшебница – жена моя,
Давно об этом знаю я,
Но вот такого колдовства,
Не ожидал я никогда.

И с этими словами он,
Запрыгнул с лихостью верхом,
И к приключениям вперёд,
Героев лось Ямал несёт.

VI
В лесных чащобах во дворце,
При царственном царе – отце,
Советников собрался круг,
Слуга к царю вбегает вдруг,

Лешак, заросший мхом как пень,
Безликий как лесная тень.
Идёт копытами стучит,
Болотной выпью голосит:

Мой господин – опять беда,
Ушла Янита навсегда,
Царевне не сбежать вовек,
 Коль не вмешался б человек.

Внезапно выпрыгнул как бес
И сразу драться к нам полез,
Троих сразить он махом смог
В руках его сверкал клинок.

Отлично знаю я его,
Меч этот – брата твоего,
Там на клинке медвежий след,
Немало он наделал бед.

За ними шли мы по пятам,
Ловушки расставляя там,
Но удалось им ускользнуть
Запутала Янита путь.

На след их снова вышел я
Лишь к вечеру седьмого дня,
Дурная весть мой царь – отец
Царевна вышла под венец.

Теперь не ждут твоих пощад,
В трясину ведьмину спешат,
Достигнут мёртвой лишь реки
Как в пустошь попадут Яги.

Одним остаться ночью там
Не пожелаю я врагам,
Где плотоядный спит моллюск,
Проложен в царство мёртвых спуск.

Угрюмо смотрит царь лесной,
Трясёт замшелой бородой,
Свирепой яростью кипит,
Сквозь зубы слугам говорит:


- Своё веленье я даю,
Царевну замуж отдаю,
Бессмертному царю в гарем,
Пусть забирает в вечный плен.

Чтоб нашу волю передать,
Сейчас же ворона послать,
В Кащеев замок на горе,
Искать царевну скажет где.

Яниту, что посмел забрать,
Вора велю с землёй сравнять,
Из всех могил велю быстрей,
Поднять кровавых упырей,

Велю всем лешим, водяным,
Озёрным тварям и речным,
Охоту на вора начать,
Найти его и разорвать.

Его мне голову принесть,
Её надену я на шест.
Тот кол я выставлю у стен,
Торчит пусть в назиданье всем.

Ударил посохом о пол,
В покои царские ушёл,
Слуга же бросился в подвал,
Где мирно старый ворон ждал.

Гроза гремела за окном,
Забылся мир тревожным сном,
 Учёный ворон лишь не спит,
К Кощею в логово летит.

Как черви из сырой земли
Повсюду лезут упыри,
Протяжно стонут и хрипят,
Жрать человечину хотят.

Кикиморы и лешаки,
У мёртвой собрались реки,
Вся нечисть поживиться всласть
В кровавой бойне собралась.

 Из топи выплыл водяной,
Всю ночь таится под водой,
Русалки жалобно поют
К обеду ожидая труп.

Весь лес от нечисти кишит,
От монстров озеро кипит,
Все жаждут плоти отхватить
И крови досыта испить.

VII
Луною ярко озарён,
Меж елей притаился дом,
На тонких двух столбах стоит,
Людскою кожею покрыт.

Стоит без окон, без дверей,
Меж двух огромных старых пней,
В печи всегда огонь горит,
Дым смрадный из трубы валит.

Обходят дом тот стороной,
И человек, и зверь лесной,
Цветов и трав здесь не узреть,
Здесь птицам никогда не петь.

И даже самый мерзкий гад
Сюда попасть не будет рад,
Вокруг трясиной окружён,
Яги проклятый этот дом.

Под домом этим тайный ход,
Он в преисподнюю ведёт
Там бесы грешным жилы рвут,
Клеймом калёным пятки жгут.

Из ада не сбежать никак,
Огромный сторожит слизняк,
В густой трясине жуткий ход,
Живьём свою добычу жрёт.

Прозрачным студнем поглотит,
Не торопясь, переварит,
Не сразу человек умрёт,
В мучениях кончины ждёт.

В прозрачном теле слизняка,
Телесных мук наверняка,
Лишь разложенья претерпеть,
Сгнив заживо – дождётся смерть.

И каждый юный молодец,
Попав в проклятый холодец,
И пальцем шевельнуть не смог,
Не чувствуя не рук не ног.

В такой невиданный кошмар,
Принёс возлюбленных Ямал.
Где гробовая тишина,
Избушка между пней видна.

Вокруг столетних елей строй,
Навис ветвями над избой,
Вросли стволом в кровавый мох,
Болота редких островов.

Тут сразу спешился наш князь,
Попав в студенистую грязь,
Чтоб лось в трясине не погиб,
И в глину намертво не влип,

Царевна чуть поворотив,
Обратно в крысу обратив,
В миг исполинского лося
Питомца на руках неся,

По-царски выступив вперёд,
Под руку милого берёт,
И с дрожью тихо говорит,
- Здесь у меня душа болит,

Скорей уйти отсюда прочь,
Пока не наступила ночь,
Нам нужно, чтобы не свело,
В геенну огненную зло.

Но князь решился возражать,
- Немного стоит подождать,
Нам предстоит продолжить путь,
Когда мы сможем отдохнуть.

Нам будет трудно вдаль идти,
По столь опасному пути,
Встревожена душа твоя,
С тобою здесь согласен я.

Останемся с тобой мы здесь,
Нам нужно что-нибудь поесть,
Пока ты будешь отдыхать,
Пойду я пищу добывать.

Вокруг пустынно и темно,
Идти придётся далеко,
Не видно ни зверей, ни птиц.
Болотных лишь полно мокриц.

Возьму свой лук и стрелы я,
Найти попробую зверья,
Быть может, рыбы наловлю,
Тебя Янита прокормлю.

Ответила ему жена,
- Я не настолько голодна,
Терзает шибко сердце мне,
Тревога в этой стороне.

Мне опасенья душу жгут,
И мысли в голове бегут,
Что оставаться здесь нельзя,
Боюсь я больно за тебя.

Но спутник слушать не хотел,
Бояться женщины удел,
И вновь в дорогу торопясь,
Обнял жену бесстрашный князь.

С собою взяв нехитрый скарб,
Перемахнув через ухаб,
Направившись в дремучий лес,
Он тут же в зарослях исчез.

Царевне суждено одной
Остаться со своей бедой,
Огнивом о доспехи бронь,
Ударив, развела огонь

И села молча у костра,
В печали мыслями чиста,
В то время осторожный князь,
 Добычу ждал, в лесу таясь.

Вдруг пеленой накрылся день,
Легла на землю злая тень,
Огромной хищной птицы Рух,
Такой большой, что свет потух.

Враз про охоту князь забыл,
Рванулся, что хватало сил,
К возлюбленной он поспешил,
Путь срезать через топь решил.

Но острозубый водяной,
Как раз таился в топи той,
Когда князь в воду заходил,
Клешнями за ногу схватил,

Его проклятый водяной,
И поволок вслед за собой,
 В пучину к илистому дну,
Тьмы непроглядной глубину.

Терять сознанье воин стал,
С трудом из ножен меч достал,
Колоть принялся наугад,
Не унимался злобный гад.

Последний раз взмахнул мечом,
И наконец клинком плечо,
У монстра мерзкого пронзил
Достаточно, чтоб отпустил

Свою добычу водяной,
Вода наполнилась смолой,
Что в жилах у него течёт,
От боли чудище ревёт.

Князь с силой ринулся наверх,
Глоток лишь воздуха из всех,
Желаний стало основным,
Не занят ум ничем иным.

И вынырнув из крайних сил,
Наполнил воздухом густым,
Он до отказа грудь свою,
Но верен водяной царю.

С разрубленным плечом тот всплыл,
И князю палец отхватил,
Зубами острыми как нож
Но на поверхности хорош,

Клинок, подаренный в бою,
Задачу выполнил свою,
Взмахнул мечом князь над водой,
И распрощался с головой

Полей болотных водный змей,
Дитя обители своей,
Родства не знавший водяной
Исчез бесследно под водой.

С трудом князь вылез из болот,
Из пальца кровь ручьём течёт,
Её почуяв, упыри,
 Со всех окрестностей ползли.

Заслышав разложенья смрад,
Стервятники порвать спешат,
Гнилую плоть у мертвецов,
Когтей заточенных концов,
 
Ничуть не жалко в гниль втыкать,
И мясо бодро отрывать,
Тенями падая с небес,
Как будто бог их сам разверз

Чтоб птиц голодных накормить,
От нечисти освободить,
Поверхности земную твердь,
Сюда спешили прилететь,

И чайки из морских широт,
И воронья крикливый род,
Помимо падальщиков птиц,
Из-за лесных своих границ,

Огромною семьёй своей,
Собралось множество зверей,
Куниц, шакалов и волков,
Медведей, росомах, хорьков

Животным падаль лишь еда,
Так что не сталось и следа,
От вставших с ада упырей,
Насытили собой зверей.

Как только расхватали их,
Птиц гомон сразу же затих,
По норам звери разошлись,
По щелям змеи расползлись.

В руках и теле боль остра,
С трудом добравшись до костра,
Огонь, где раньше полыхал,
Наш князь пустыню увидал.

Яниту птица унесла,
Кащеем послана была,
Огромная та птица Рух,
Из сказа немощных старух.

Сюртук в отчаянье порвал,
Зарывшись с головой, рыдал,
Оставленный надеждой муж,
В ответ молчала злая глушь.

В изнеможенье закричал,
Сознанье в муках потерял,
Тем временем как пелена,
На землю опустилась мгла.

VIII
Видений чудных полон лес,
Напившись крови, скачет бес,
Лешак взбирается на ель,
Кикимора забравшись в щель,

С остервенением шипит,
Где филин мудрый говорит,
Укрывшись меж густых ветвей,
С царём янтарных журавлей.

Там колдовской царит вертеп,
Там в протяженье многих лет,
Смертей Яга ведёт подсчёт,
Там в преисподнюю ведёт,

Подземных царствий тайный ход,
Там смерть своей добычи ждёт,
Там властвует гремучий змей,
С сестрой уродливой своей,

Что наверху в избе живёт,
И козни страшные плетёт
Младенцев вялит и коптит,
Пока огонь в печи горит.

Очнулся князь в немой тоске,
К большой разделочной доске
Был по рукам и по ногам,
Железной цепью скован сам.

Большая печь в углу смердит,
Старушка милая стоит,
С ухватом возле той печи,
На поясе висят ключи,

Изба угрюма и темна,
Отвратным запахом полна,
От печки вспыхнул слабый свет,
Чуть озарив могильный склеп.

Увидел в каждом князь углу,
Сверх мер к несчастью своему,
Раздетых до гола детей,
Прикованных меж двух цепей.

У всех зашиты были рты,
Глазницы мертвенно пусты.
В платке старушка божья та,
Никто иная как Яга.

Слоняется по деревням,
То тут появится, то там,
Карманы сладостей полны,
Детишки в сёлах голодны.

Заманит сахарной водой,
И уведёт в лес за собой,
Прельщает мятным калачом,
Не заподозрят ни о чём,

Те несмышлёныши пока,
Не будут проткнуты бока,
Стальными кольцами цепей,
Несчастных маленьких детей.

И не пройдёт четыре дня,
Как каждое из них дитя,
Не вздрогнет с грохотом ключей,
Гадая, черед вышел чей.

Моллюску ведьмы кормом стать,
Чтоб ужас боли весь познать,
Перевариться в глубине,
Утробы слизняка на дне.

Скосила тут старуха глаз,
Увидела – очнулся князь,
К нему тихонько подошла,
В кувшин сыпнула порошка.

- На выпей эликсир милок,
Не будешь чувствовать ты ног,
Когда я буду их рубить,
Тебе не надобно вопить.

На ужин их поджарю я,
Не будет ножек у тебя,
Но ты не бойся и не трусь,
Я и до ручек доберусь.

 Из них любезный молодец,
Сварю я добрый холодец,
Ей отвечал наш смелый князь,
Ничуть под страхом не теснясь,

- Ну что ж ты бабушка спешишь,
При всём желанье не сбежишь,
Из сих железных крепких пут,
Тебя ж Бабой-Ягой зовут?

- Ты прав милок – Ягой зовут,
Ну только зря мой хитрый плут,
Задумал тайное свершить,
И участь горькую решить.

Твоя здесь участь решена,
Судьбой назначено сполна,
Чтоб в заключенье горьких бед,
Яге достался на обед.

Наш князь решился возражать,
- Не собирался я бежать
Но знаю старая, должна,
Загадки загадать сперва.

Уж коли разгадать возьмусь,
Я восвояси уберусь,
А не удастся угадать,
Так что ж, придётся умирать.

Старуха в гневе раздалась,
Клыкастую раскрыла пасть,
Глаза на выкате зажглись,
С ногами руки разошлись,

Как будто лапы паука,
Из них на каждой три крюка,
Утробным басом говорит,
Живое в свете всё хулит.

- Откуда знаешь про загад,
Гадать ты сам не будешь рад,
Со мной не справиться, не вру,
Тебя я заживо сожру.

- Меч не поднять, что не упал,
На это князь ей отвечал,
Сначала утицу поймай,
Уж после этого щипай.

- Ну хорошо, держись милок,
Уж скоро твой настанет срок,
Яге не терпится сказать:
Готов загадки разгадать?

- Готов, старуха говори,
Слюну из пасти подбери,
Промолвил дерзновенно князь,
Со страхом гибели борясь.

- Не разгадать моих загад:
И помни сам ты виноват,
Что лёгкую не принял смерть,
Мученья жуткие терпеть,

Тебе придётся впереди,
Пока же ты сюда гляди,
И слушай, что тебе скажу,
На три загадки попрошу

Тебя ответить, без подсказ,
Так слушай же мой первый сказ:
Что на востоке рождено,
А умереть предрешено

На западе. Так каждый день
Его все ждут, но сразу тень,
Все ищут, только повстречав,
Себя накидкой увенчав.

То самый лёгкий был вопрос,
Что у тебя язык прирос?
Без промедленья дай ответ,
- Я знаю это – солнце-свет.

- Ну что ж, на этот раз ты прав,
Ответ, уверенный мне дав,
Представь от страха много лет,
Мне мало кто давал ответ.

Суть, видно, ты довольно смел,
Жаль, что погибнуть – твой удел.
Скажи кто всё же ты таков?
Из чьих ты будешь батраков?

Отколь с тобой тот дивный меч,
Что водяному бошку с плеч,
Так лихо в омуте срубил,
Младшого братца загубил.

- То дело бабка не твоё,
Вершишь злодейство ты своё,
Лишь сеешь на земле беду,
Как сыч таишься поутру.

Крадёшь детишек у людей,
И кровожаднейший злодей,
С тобой в сравнении померк,
И даже ад тебя отверг.

Не будем дальше срок тянуть,
Я не пытаюсь улизнуть,
Своей судьбы покорно жду,
Пусть доведётся твоему

Больному разуму решать,
Меня в мученьях доконать,
Улицезришь в свой скорбный век,
Как погибает человек.

- Ты всё напрасно говоришь,
 Разумнее, когда молчишь,
Не зная участи своей,
Мучения твои поверь

Гораздо дольше и страшней,
Твоих несчастных самых дней,
Ну чтоб не тратить время зря,
Второй загад диктую я:

Живут на свете две сестры,
Одна вся соткана из тьмы,
Другая соткана из света,
Одна встречает в мире этом,

Другая проводить спешит,
В тот день, когда сама решит,
С одной боятся все расстаться,
Другую попросту боятся,

Когда одна из них приходит,
Другая тотчас же уходит,
Ну что же не сочти за труд,
Скажи мне как сестёр зовут?

Милок не медли мне ответь,
- Зовут сестёр тех жизнь и смерть.
Я говорю без промедленья,
Упрямых дум твоих творенья,

Просты уж больно для меня,
Жду крайнюю загадку я.
- Ну что ж ты верно их назвал,
Так слушай крайнюю, нахал:

Лежит мертва в хрустальном гробе,
Сродни похищенной Европе,
Была украдена она,
В тоске горючей умерла.

Ну что молчишь? Уходит срок.
Что пригорюнился милок?
Ну что не можешь дать ответ,
Иль стал не мил весь белый свет?

- Тебе я чудище не верю,
Изголодавшемуся зверю,
Подобны лживые уста,
Твоя загадка не проста.

Напрасно врёшь мне так коварно,
Ещё свежи на сердце раны,
Что ты пытаешь шевелить,
Так знай, что этому не быть.

На твой вопрос я не отвечу,
- Ещё надеешься на встречу?
Мне говоришь – тому не быть?
Так более тебе не жить.

И в тот же миг разинув пасть,
На князя кинулось напасть,
Чудовище с паучьим ликом,
В шипенье погружаясь диком.

Но замерло, услышав вдруг,
Невиданный снаружи стук.
Как будто сотня дровосеков,
В деревьях вековых просеку

Внезапно взялись прорубить,
Огромным топором валить,
Стволы дубов тысячелетних
Насторожилась звуков этих,

Кровавое творенье зла,
Клыками лязгнула Яга,
Зашевелились, зашипели
На голове старухи змеи.

Послышался ужасный грохот,
Коня невиданного топот,
Сошедшего с самих небес,
Провозгласил дремучий лес.

Изба как будто встрепенулась,
На длинных сваях развернулась,
Учуяв скорую напасть,
Зубастую раскрыла пасть.

Рванулась круто в чащу леса,
Давя трясину тяжким весом.
Удар послышался глухой,
Изба с пробитою стеной

Из зарослей густых взлетела,
Трухой гнилою пропыхтела,
Зияя рваною дырой,
Дух выпускала колдовской.

Внутри избы рычит старуха,
Могильным сапом дышит глухо,
Плюёт горючею слюной,
Проклятий рассыпает рой.

Всё перевёрнуто в избушке,
Горшки разбиты, чашки, кружки,
На пол рассыпаны угли,
Дым чёрный валит из трубы.

Из леса, раздвигая ели,
Без спешки, важно, еле-еле,
Выходит, чинно белый конь,
На нём громадною горой

Могучий Орша восседает,
Железной палицей играет
С массивной цепью в кулаке,
Шутя, вертит в другой руке

С корнями вырванную лапу,
За дерзость взятую в оплату
С посмевшей биться с ним избы.
Трясясь и корчась до поры

Сдыхать, как будто не желая,
И тщетно пальцами хватая,
Лохмотья отнятой ноги,
И серповидные крюки

Когтей вонзив в остатки плоти,
Не предаваясь той заботе,
Что рвёт лишь собственную плоть,
В стремленье тленье побороть.

Тоскливо простираю руки
По издыхающей подруге,
Старуха выползла на свет,
Кричит: Явись ко мне же Аданет!

Припав, на четвереньки встала,
Наружу вывернув суставы,
Заклятье вновь произнесла,
Владыку мёртвых призвала.

И вместо немощной старухи
Явили миру злые духи
Кто прозван первородным злом,
Геенны огненной перстом.

Земля под ней тотчас разверзлась,
Извергнув из утробы мерзость,
Что не могла внутри нести,
Врага о головах шести.

Противник жизни на земле,
Сродни уродливой змее,
О перепонках два крыла,
Предстал пред Оршей – Сатана.

Яга на зверя взгромоздилась,
Огнём смертельным разразилась,
Одна из нескольких голов:
Кошмары самых жутких снов

Вдруг наяву превоплотились,
Шесть пастей, протрубив, раскрылись
Вмиг изрыгнув клубы огня,
Сжигая всё кругом до тла.

Бушует огненная буря,
Но Орша голову понуря,
Пришпорил верного коня.
Медвежья шкура – как броня,

Уберегла от всех напастей,
Была подарена на счастье,
Тех древних лет богатырём,
Иван Медведко звался он.

Большим был Святогору другом,
Вравне мечом правлял и плугом,
Врага отчаянно рубил,
Поля бескрайние любил.

Огонь в накидку упирался,
Упрямо к телу подбирался,
Богатыря, стремясь убить,
Смолой горючей задушить.

От конских сребряных доспехов,
Жар в искрах сыпался свирепых.
Успешно пламя отражал
Щита зеркального металл.

Сурово Орша упирался
Сквозь пламя к змею подбирался,
Ударил палицей своей,
Протяжно отшатнулся змей.

Упал на бок, перевернулся,
Свирепо пастью огрызнулся,
Пытаясь Оршу укусить,
Хвостом попробовал прибить.

Тут богатырь махнул повторно,
Нацелясь в голову, упорно
Стремится змея поразить
Победы в битве той добыть.

Но в этом раз попал он метко,
По голове ударил крепко,
Башку змеюке размозжил,
На землю зверя уложил.

Яга с горба клубком скатилась,
Тут не на шутку рассердилась,
Со злости шибко стала дуться,
Не в силах к чудищу вернуться.

И разнеслась в своих размерах,
Уродливая как химера,
С огромным клювом паука,
На пальцах лап по два крюка.

Поверх волос шипят гадюки,
Как щупальца корявы руки,
А позади смертельно жало,
Отвратный облик довершало.

Набросившись с шипеньем диким,
Своим проклятьем многоликим,
От превращений спасу нет,
В Яге воскреснул Аданет.

Тут змей взлетел, расправив крылья,
Чтоб Оршу сверху вдарить сильно,
И на земле спасенья нет,
До мести жаден Аданет.

Меж двух злодеев бьётся Орша,
Из пепла стелется пороша,
Сгоревших зарослей густых,
Недавно, где цвели кусты.

Сошлись в бою три страшных силы,
Богатыря враги теснили,
Числом имея перевес,
Отодвигался Орша в лес.

Наскакивая сверху, сбоку,
Когтями, жалом понемногу
Терзали лик богатыря,
Вонзилась в змея вдруг стрела.

Пока в лесу кипела битва,
Наш князь к замкам пробился скрытно,
Сумел не слышно их открыть,
Детей малых освободить.

После в ларе поковырялся,
Лук тисовый ему достался,
Калёны стрелы к ним нашёл,
На волю вольную взошёл.

Как только выбрался из дома,
Узрел врага пятиголова,
С одной оторванной башкой,
Плюющего вокруг смолой.

Князь натянул струну тугую,
Вложил в зазор стрелу прямую,
Горынычу прицелил в глаз,
И выпустил стрелу как раз,

Как он над Оршей простирался,
С пробитой головой сорвался,
В болото рухнул кувырком,
От боли скрючился комком.

Набросился на змея скоро,
Не скрылся пристального взора,
Богатыря упавший зверь,
Вновь не взлетит над Оршей змей.

Под боем палицы здоровой,
Копыт коня под гнётом злого,
Горынычу не улететь,
Вгоняет Орша в змея смерть.

Рукой немерено тяжёлой,
Со всею богатырской злобой,
Ломает зверю кости все,
По каждой метит голове.

Огромный конь копытом топчет,
Зубами рвёт, сбруёй грохочет,
Тем временем темнеет свет,
Вновь наступает Аданет.

Ревёт, ворчит, шипит надменно,
Порвать, сгубить самозабвенно,
Стремится кровожадный бес,
Но Орша битвою воскрес.

Весь золотится ярким светом,
Убойной силой бьёт кастетом
И змея лютого и беса,
Хрустят их кости под замесом.

Но только нечисть не сдаётся,
Со всем усердием дерётся.
Змей пышет раскалённым жаром,
Яга пробить стремиться жалом.

Тут в небе ворон появился,
Огромный меч в когтях светился.
Пред Оршей выпустил он меч,
Да будет чем злодеев сеч.

И князь не стался стороной,
Стрелу пускает за стрелой.
Пусть чешуёй покрыт змей крепкой.
У князя глаз довольно меткий.

То меж пластин стрелу загонит,
То Аданету в жало вгонит.
Покрыты метких стрел щетиной,
Врагов злодейские личины.

И даже ворон рвёт когтями
  Плоть злобной нечисти кусками,
В глаза клюёт мешает биться,
Богатырю помочь стремится.

И Орше привалило сил,
Упавший меч он подхватил,
Рубил налево и направо,
Пока силёнок доставало.

А как рубить он перестал,
Над лесом чёрным дымом встал,
Смог, что у змея вместо духа,
Его треклятая подруга

Была разделана в куски,
Срубил мечом как колоски,
Обоих богатырь злодеев,
Очистил мир от лиходеев.

И меч волшебный в землю тихо,
Воткнул, затем с коня слез лихо,
Глубоко воздуха глотнул,
Отрубленную бошку пнул

Горыныча, размазав копоть,
Из пальца вырвал чёрный коготь,
Алмаза редкого трофей,
Лежал теперь безглавый змей.

Князь к другу подошёл тихонько,
Израненный, челом легонько,
К руке богатыря приник,
С трудом удерживая крик.

Закрыл лицо больной рукою,
Дым памяти не успокоил
Поток пережитых потерь,
Не дал закрыть за ними дверь.

Ни время, ни стезя надежды,
И нужно полным быть невеждой,
Чтоб в князе горя не прочесть
И жажду раскупорить месть.

Князь на колени опустился,
В глухих рыданьях разразился,
Свет ясных глаз его потух,
Последний испуская дух.