femina dolor

Столько всего происходит этим летом! Я решила, что больше не избегаю и большинству возможностей говорю «да». Так что теперь вот сижу в Кисловодской кофейне в попытке сделать науку. В голове вихрь из впечатлений последних нескольких дней. Я не поэт, но очень хотела бы из них что-то создать. Не просто изложить факты, а передать эмоции. У меня получается интересовать себя жизнью через вырабатываемый ?зрительский? любительский взгляд. Я говорю себе иногда: «Смотри, ты в новом месте. Какой фильм и кто тут мог бы снять? Какой был бы сюжет?  В чем был бы конфликт? Какие эмоции ты бы испытывала при его просмотре = что я сейчас чувствую? Как снимал бы оператор? (А камера - мои глаза, куда я направляю взгляд, каким образом переключаю внимание? Какой нужен монтаж и нужен ли? Чему мне нужно научиться одновременно как зрителю, сценаристу, оператору и, наконец, режиссеру собственной жизни («Я в этом фильме главный актер..»)? Кто мне нужен для этой картины? И так далее…). Так вот я как будто в кино, только оно 3d, я могу работать всеми анализаторами, управлять сюжетом, играть с жанрами, саундом, костюмами и тп.
И вот вчера… Общий план. Мы в Волгограде на мамаевом кургане. Панорама. Мы приближаемся к «Родина-мать зовет!». Нечто невероятно сильное, необъятное, монументальное. Чего стоит одна правая римская стопа.. Я думала тогда, насколько хорош панорамный формат для подобных сооружений.. Драпировка ткани, руки, лицо, - динамика… Я сначала пыталась отгадать эмоцию на этом лице, не имеющем отношения к возрасту, полу, каким-то характеристикам. Потом я словила, что для меня это поющее лицо, агитирующее, вдохновляющее. С совершенно удивительными глазами, сложно их с чем-то сравнить. Для меня они про что-то мультяшное из области Тома и Джерри или других старых американских мультиков, которые я не смотрела. Глядя на это лицо, я вспоминала о поцелуе Брежнева. Невозможно, мне кажется, остаться равнодушным, даже не зная истории этого места, при виде «Родины»… В голове одно слово - сила. Вот ты обходишь ее, с прекрасными сильными ногами, совершенно бесстрашную, одержимую, несгибаемую, против часовой стрелки, приближаясь к залу воинской славы, - доносится женский хор, совершенно пронизывающий, и начинают катиться слезы по твоему лицу, как и сейчас. И чувствуешь, как это место перестает быть для тебя просто достопримечательностью, около которой фотографируются туристы… Нечто абсолютно мистическое, не сопоставимое ни с чем из твоего опыта (да, есть статуя Свободы и статуя Христа-Искупителя, но они для тебя пока не Существуют.., а этот хор настолько реален, столько в нем боли, кровавых слез…). И вот ты проходишь мимо женщины с голубыми кудряшками с прикреплённым к ней младенцем и подручным ребенком, она тебе симпатична, ты улыбаешься  ей, ловишь нежданный губно-глазной сияющий ответ.. Когда-то я решила не сдерживать улыбок, позитивных эмоций, не скупиться на рождающиеся слова и дела.

Ты смотришь на это лицо, воспринимаешь его немного независимо от остальной фигуры, оно и привлекает, и воодушевляет, и пугает, и зовет!! Я думала тогда, да и до того, как обошла Ее на несколько десятков градусов, про образ сильной женщины. Какая-то психофизическая сила, олицетворение феминизма, того, что я могу, к чему имею какое-то отношение, что я и другие женщины способны воплощать в отрыве от историко-политического и временного контекста. Я нашла в ней немного себя.

Спуск. Скорбящая мать. Ее сын погиб на войне, а она его держит своими сильными руками. Сколько в ней этой силы. /сила нужна, чтобы быть направленной на жизнь? Сила может приводить к гибелям миллионов людей и сколько же требуется другой силы, чтобы продолжать жить…/ Я снова захвачена.

А дальше зал воинской славы.. Все нарастающий хор… Круглый зал с куполом в потолке. Панорамная надпись. В центре зала мраморная рука с вечным огнем… Ласточки вьют гнезда. Стены исписаны мужскими и женскими именами… Несколько десятилетий между нами. Как так? Почему они, а не я? Чем мы отличаемся друг от друга? Мне просто повезло чуть больше как будто бы… У входа и огня солдаты, моего возраста, с каменными лицами, не шелохнутся. Один сохраняет подвижность глаз, вращает ими, оглядывает туристов с их телефонами… Спускаюсь по кругу в сторону огня. Топот. Смена караула. Каждый шаг, каждое движение репетировано много раз, тут нет места самодеятельности; ощущение механистичности, эдакий акционизм, они как модели, несущие не столько свою форму и оружие с неизвестным мне названием и ножом на конце, сколько идеологию.. Какую? Что символизируют их ноги, поднимающиеся на 90 градусов, чеканка шага, тяжёлые черные сапоги??/ вот двое из них сменяют тех, что были у огня, вот весь строй проходит по спирали зала, вот они проходят мимо меня, моего стеклянного взгляда. Им столько же лет, сколько и мне. Чем мы различаемся? Кто-то снимает это… Но вот мы выходим из круглого зала, снаружи ассоциативно напоминающего Колизей… Я оставляю пение ласточек, сотни тысяч погибших Душ, Стены с цветочной мраморной? плиткой, застекленной геометричными осколками янтарного цвета… Папа читает факты… Они ужасают, но, кажется, психологические защиты не дают до конца осознать всю боль. Да и как можно? Этого же не было де-факто в моем опыте. Я захожу в туалет - зеркало - вижу страдание на своем лбу, удивляюсь тому, что субъективно это не слишком больно… Далее мы идем к машине и обсуждаем, как можем, что мы на самом деле только что увидели. Думаю, каждый из нас 4-х поднимается немного другим человеком… Запах сосен.. 1,5 миллиона погибших в сумме, больше…. Почти полгода умирания. А я все еще могу реализовываться. Почему у тех людей отобрали право на это? Почему мне можно, а им уже нельзя? Я говорю родителям про Левиафана - что-то надчеловеческое - про идеологического спрута, который залезает в головы своими бесчисленными щупальцами, норовит добраться до каждого, залезть ему в Душу, переворотить ее, переструктурировать мышление, мотивы и волю, научить ее быть покорной и не задавать лишних вопросов.. Маршировать и верить в светлое будущее. Абсурд.

Теперь я уже не там, но в процессе написания текста удалось душевно возвратиться, пройти это еще раз. Это не достопримечательность в моем мире. Я не понимаю, как можно просто глазеть на место, с которым связано столько скорби, я уже не понимаю меня, которая в самом начале просила сфотографировать себя на фоне феминного Величия…