***

Пойми: нет возможности поступить иначе,
открой свой затекший усталый глаз,
вернись в своих мыслях к Деметре,
к зачатию, плоду, утробе.
Вернись к своей матери, прожуй это заново,
выплюнь, скомкай, затопчи это в грязь.
Нет любви там где нет философского знания,
и нет пороков у абсолютно чистейших пророков,
однако поспорить тут можно.
У зимы есть два символа: серость и огорченность,
но серость порой - услада для глаз.
Я шел в одиночестве под ужасной вьюгой,
и ты мне приснилась во снах.
Зажуй мои мысли, выпей с утра их под чай,
с печеньем или просто,
но знай - ничего просто так не бывает.
Ты будешь таскаться и думать, и думать,
когда дверь откроется в Рай,
а может не дверь, а может лестница вверх,
на девять кругов, как в Аду,
но атмосфера, конечно, тут веселей.
И в полночь проснешься ты в холодном поту,
не сомкнешь больше глаз от кошмара,
ты будешь говорить мне: «Я тебя люблю»,
но мне от тебя это не надо.
Когда вновь вернешься к утробе,
когда с чувствами сляжешь от боли,
ты поймешь сколько стоит восприимчивость чувств и не только -
и даже, наверное,
аффектации, трансцендентности, уязвимости, слабости,
но прости меня, милый, за ругань,
сам понимаешь - выражать себя трудно.
Но что там себя, ты представь, что другого
тоже надо понять и узнать,
а ты о себе боишься понять и слова.
В конечном итоге, все вновь приходит
к вопросу о бренности бытия,
когда свои чувства ты словно кастрюлю, набитую молоком,
не можешь закрыть: все кипит и струится,
и ты сталкиваешься рядом с утробой матери,
бесчувствием боли и жизни браня, увлекшись моментом:
«Сохрани свое Я».
Влюбись, обожгись и это запомни,
на драной одежде свой имидж оформи,
джинсы слишком длинные - мокнут на луже,
когда ты подумал, что кому-то, вдруг, нужен.
И сон твой в молитве почувствует горе,
когда на самую боль тебе скажут: «Запомни»,
томной нотой страдания
нанизываются на верх мироздания.////
И чувств воссоздание может занять день или час,
когда в мертвячем объятии
рукоять заблестит от недуга,
когда канатом увившись словно лоза -
ты смотрел мне в глаза.
И тарелки повисли похоронными лентами,
а все-таки нет произведения лучше, чем танцующий рыцарь,
в похоронном марше,
они струясь себе под панцирь,
крича о святости псалмов,
о святости не зная толком.
Ворвавшись в книжную строфу
ты набиваешь в голову туфту,
ты как крот к примечанию меж строк.
Убийство, быть может, символическое,
но мир твой рушится юридически,
а кто-то в браслет вкладывает больше, чем ты
во всю юдоль.

~ февраль 2024г