Химера Баллада о боли

         Эпиграф: "Боль продолжается, празднуйте боль" (Андрей Вознесенский)
               
 Когда передо мной на склоне лет, как в пушкинское чудное мгновенье, явилась ты, в душе забрезжил свет, забытое вернулось вдохновенье. 
 Опять, как в юности, волнение в крови. И, как тогда, лишь пустота в руке. По поводу несбывшейся любви нашёл я запись в детском дневнике.            
 Мысль зрелая тогда ум юный посетила:"Не стану никогда жалеть о том, что было..."
 И тут же вслед другая мысль-химера в мозгу скребется вкрадчивым котом, свербит с иезуитскою манерой:"Но как же мне не пожалеть о том, что быть могло!" - иллюзия, фантом, спектакля жизни отмененная премьера.               
 Как тучи - порожденья атмосферы туманят неба ясный, чистый свод, так порожденья тёмных сил - химеры, души неопытной преодолев барьеры, внедряют в сердце хаос и разброд.   
 Во мне тогда лишь пробуждались страсти, и, пребывая у химер во власти, сквозь миражи не видя мерзость бытия, в своих фантазиях не знал, не ведал я, что чувство боли от тех грёз и было счастьем...
 Возврат к такому счастью невозможен. Теперь, чтоб  повзрослеть, ребёнок должен переболеть, и боль перетерпеть, и морок от химер преодолеть.       
 Ведь существует призрачный порог  в жизнь взрослую - начало всех дорог.      
 Боль настоящая нас ждёт за тем порогом. Там водевиль меняется на драму. Там, в школе жизни, главные уроки болезненные оставляют шрамы.               
 Жизнь бьёт наотмашь. Достаётся всем:кому - синяк, кому-то и поболее. У каждого своя гора проблем... Корректны ли сравненья разных болей?      
 Сравнимы ли последствия утрат от смерти близких, или от карьерных препон,  от бытовых коллизий скверных, иль от потери незаслуженных наград?            
 Печальный опыт расцени, как благодать, как утешенье для умов незрелых: что жизнь есть смена белых, чёрных, серых полос... Что главное - уметь терпеть и ждать.               
 Когда ж привычный нарушается баланс чередования добра и худа, судьбы-злодейки выкрутасы и причуды сердечных болей повышают амплитуды, страдания вгоняя в резонанс,
 то подступает болевой порог, когда вся жизнь сжимается в комок.               
 Боль за порогом помрачает разум. На месте том, где ангел был хранитель, вдруг возникает дьявол-искуситель, прельщая все мученья кончить разом...               
 Он говорит:"Тебя покинул Бог!"- манит петлёй, толкает в омут, в бездну. Скабрезно шепчет:"Как это прелестно - приставить ствол, и надавить курок."               
 Земная боль, словно преддверье в ад - быть может резкой, жгучей, монотонной... Страданья от любви неразделённой на болевой шкале в какой поставить ряд?    
 Чувствительность у каждого своя. Но есть у Бога весовые эталоны, чтобы измерить децибелы воплей, стонов, и закодировать всех болей ритмы, тоны - в универсальные законы Бытия.
 Порой бывает:в дни войны или чумы скорбь общая людей объединяет, и боль иным масштабом измеряет - на общем фоне нераздельны Я и Мы...               
 Но всё иначе в сытой, мирной жизни, когда вокруг ни войн, ни катаклизмов. Здесь каждый выживает в одиночку, и одинок в толпе буквально каждый. Крах идеалов - это лишь цветочки, какие ягоды созреют здесь однажды?               
 Что ждёт в итоге обезумевший народ, забывший притчу о Гоморре и Содоме, презревший смысл библейской аксиомы, что поклонение Тельцу златому к ужасной гибели заблудших приведёт?
 Но Мыслящий всегда найдёт порог, за коим продолжение дорог               
 к познанью истин, и больших, и малых, что, словно компас для людей усталых, помогут выбрать путь свой в бездорожье, преодолеть соблазн химер лукавых, и сделать выбор между истиной и ложью. 
 Как мало надо для их различенья. Лишь совесть в сердце, разум в голове. Но часто спит там разум, к сожаленью, и дремлет совесть в абсолютном большинстве.            
 Вот, чтобы их ускорить пробужденье, дана нам боль, как средство для прозренья.
 Она венчает муки родовые, с которыми, как в Божьи дни творенья, в сознаньи
смертного в минуты вдохновенья  рождаются шедевры мировые, и уникальные изобретенья.               
 И пусть не каждый на открытие способен, но не устану я об этом говорить, что главное, чем человек богам подобен - умением осознанно творить.         
 В меру таланта, или  разуменья, на уровне простого ль ремесла... Уверен, у Создателя была лишь в этом истинная цель творенья!   
 Чтоб человек, не ведая преград, мог на Земле растить свой райский сад. Дворцов и храмов мог воздвигнуть здания! Так муки творчества и созидания на болевой шкале в какой поставить ряд?!      
 Творить не ради славы и наград, а чтоб раскрыть в душе зарытый клад! Чтобы раздвинуть разума границы, осмыслить бытия предназначенье, чтоб разгадать хоть малую частицу дарованного Богом откровенья.               
 Но в этом мире нет того порога, переступив какой, постигнешь Бога.       
 Таких примеров в нашей нет истории. Но есть пример библейской аллегории. Дабы возвыситься над бездною сомнений, в чертоги Бога получить пароль, есть лестница со множеством ступеней, и есть многоступенчатая боль.   
 Она дана тебе, как испытанье,чтоб научиться побеждать страданья, как средство для победы в той борьбе, что Свыше предназначена тебе.    
 Чтобы уметь вести себя достойно, даже когда тебе безумно больно. Чтоб силой воли страхи побеждать. И даже смерть спокойно презирать.               
 Вот истинная доблесть человека! И память поколений в нас от века хранит те образы героев и титанов, сумевших крестный путь пройти отважно, и за идею на костёр бесстрашно взойти, как Аввакум или Джордано.
 Таких примеров героических свершений несчётное число средь многих поколений, средь всех народов, на земле живущих, давно ушедших, нынешних, грядущих...    
 Но нам пора от подвигов глобальных, от личностей великих, гениальных, спуститься к серой, будничной толпе, к слезе ребёнка, к человеческой судьбе.      
  Вот человек! Родился, вырос, выжил, и по натоптанной дороге жизни вышел на марафон, как белка в колесе, по кругу. И вдруг споткнулся на бегу, сражен недугом, болезнью тяжкой, раной боевой, травмой спортивной или бытовой. 
 Над миром властвует закон извечный: терзает боль нас в жизни быстротечной. Боль разная, меняя вид, размеры, людей сопровождает, как химера. Усилия врачей порой полезны, истоки многих хворей им известны. Страдания души - последствия страстей. Причинами же умственных болезней являются химеры всех мастей.      
 Вот уж, воистину, простор здесь необъятный для темы обозначенной, балладной. Чтобы представить всё многообразие всех плотских мук, страданий изобильных, не хватит образов, сравнений самых сильных, словарного запаса и фантазии.      
 Ведь там встаёт пред сочинителем порог, где сам всё лично он прочувствовать не смог.               
 Вот тут моё иссякло вдохновение, совсем изнемогло воображение, и не сумел бы я закончить стих, когда б не лёг передо мной, как откровение, невзрачный том про жития святых.
 Открыли истину мне старцы православные: болезни тела - испытанья главные, что посылает Бог для здравия души. Мятежный ум смиряется в исканиях, смиренный дух стремится к покаянию, страдающая плоть перестаёт грешить.   
 Лежащему есть время поразмыслить, греховные завалы разгрести, смирить гордыню, помыслы очистить, покаяться, надежду обрести. 
 Конечно же, не каждый, и не сразу готов принять болезнь, как благодать. Когда в душе безверия зараза, и призраки химер дурманят разум, боль искушает человека возроптать. Но по закону диалектики она же  заставит ропот победить однажды, и, возвратив к смирению опять, поможет веру сердцем воспринять.   
 А если в сердце есть любовь, поверьте, что не страшны ни боль, ни близость смерти!         
 Вот суть - чтоб победить гипноз химеры, преодолеть в душе и в теле боль, дарованы нам: верующим - вера, надежда - прочим, избранным - любовь!      
 Так было, будет, так и не иначе! Вот и вернулся я к тому, чем начал свою, такую долгую балладу. Про свет в душе, про сладкую отраду, когда однажды, как бы ненароком, жизнь возвращает нас к своим истокам, и этим награждает в полной мере того, кто мыслью  одолел химеру...