Ананасы для Гэндальфа

Хоббитон сдулся, пейзаж за окном не тот,
Слишком много прямых углов и высоких башен.
Нет уютного времени – есть скоростной цейтнот.
Нет дракона – есть кот и пара дурных замашек.

Кот канючит: «На кухню пойдем, поедим».
Я ему говорю: «Ошалел? На часах два ночи!»
Он в ответ: «Не проблема, устроишь себе экстрим,
Водный спорт. Я ж до плавания не охочий».

Я коту отвечаю: «Бассейн не в счет.
Мизантропам там неуютно, им нужно море.
Впрочем, лапы в лапы бери и погнали, пушистый черт.
Грех обжорства потом во слезах отмолим».

Кот, забыв про вальяжность, бросается на комод,
Выгребает печенье (ох знает стервец заначки),
Кексы с тмином, лепешки и дикий мед,
И не менее дикий сыр, что по горкам скачет.

Пир на кухне, как в старые времена – всерьез,
С упоеньем, любовью и полной самоотдачей.
Вилки, ложки, отрыжка, апофеоз.
Чувство меры утрачено, совесть и стыд – тем паче.

Кот распущенно мявкает, делает цап-царап.
Вожделение слышно в утробном кошачьем трепе.
Я в последний момент вырываю из жадных лап
Ананасы колечками в сладком густом сиропе.

Хоть растаял наш Хоббитон, как прошлогодний лед,
Шанс для сказки оставь, пусть он теплится на дне банки.
Ананасы – для Гэндальфа. Если он вдруг придет,
Будем вместе выуживать солнышки из жестянки.