Иван Франко. Тюремные сонеты. Во всё же прочье вре

Во всё же прочье время — разговоры.
Тот «делюгой»* своей всех мучит, нудит,
Тот анекдоты травит, «мочит коры»,
А кто — в былых воспоминаньях блудит.

Кто «чешет»,** а кто — в думках весь опять
И ходит, бродит, лишь шаги слыхать…
Порой на всех наляжет тяжесть скорби,
И долго в «хате»*** тихо, как во гробе.

«Рехнуться можно!» — буркнет кто-то глухо,
Матком загнувши. — «Эй, братва, а ну-ка!
Чего понурились? Нехай на панскую

На голову печаль! Э, чёрт с ним, с горем!
Ну, соберёмсь-ка лучше мы и хором
Затянем нашу песню арестантскую!»

21 сент[ября] 1889


* Делюга — здесь: уголовное дело.
** Чесать, причёсывать — рассказывать небылицы, придумывать истории.
*** Хата — тюремная камера.




А прочий час заповнюють розмови.
Сей своїм «ділом» мучить всіх і нудить,
Той жарти строїть, всіх смішить готовий,
А інший в споминах колишніх блудить.

Хто казку каже, хто знов тугу в собі
Гне й ходить, ходить, тільки чути кроки…
Часом на всіх наляже сум глибокий,
І довго в казні тихо, наче в гробі.

«Вдуріти можна!» – буркне хтось і люте
Прокляття вліпить. – «Гей, брати, ануте!
Чого похнюпились? Нехай на панську

Макову смуток! Грим об землю лихо!
Зберімось лиш на голоси і тихо
Затягнем нашу пісню арештантську!»

21 сент[ября] 1889