1977 год приключения в большом каньоне Крыма

   Не могу уснуть, то ли погода виновата, то ли нахлынувшие воспоминания.

Сон короткий, очерченный кашлем,
И незримо присутствует  Страх.

Сейчас 2 часа ночи, 4 ноября 1977 года, а вспоминается ночь с 10-го на 11-ое августа 1977 года, ночь проведенная в Большом каньоне горного Крыма. Начиналось всё прозаично. Отдыхали мы в Алупке в августе месяце с детьми. В середине отдыха захотелось приключений. У меня был справочник-путеводитель  -  "Большой каньон Крыма", написанный крымским краеведом Юрием Шутовым, и мы, налегке, поездка планировалась на один день, двинулись в поход. В автобусе на горном серпантине при спуске в каньон нас сильно укачало, возвращаться назад надо было в 3 часа дня на последний рейс до Ялты. Но так не хотелось снова садиться в автобус, что мы проигнорировали возвращение назад, не отдавая себе отчёт, а что же с нами будет и куда мы идём? Ни еды, ни тёплой одежды у нас не было, только фотоаппарат и желание идти не останавливаясь куда глаза глядят. И жена меня не остановила и сам я был как под гипнозом  Дурь несусветная с моей стороны. Невольно вздрагиваешь, вспоминая о том, какому риску подвергал жену и детей 9 и 7 лет. Вспоминаю, как мои маленькие крошки в потёмках карабкались по отвесным скользким скалам, поддерживаемые перепуганными родителями, упорно стремящимися выбраться из холодного сырого колодца каньона,. Именно с колодцем можно было сравнить то место в каньоне, из которого мы выбирались. Каньон после дождя был заполнен водой грязновато коричневого цвета и холодной. Горная речка как никак.
 Прошли мы больше половины каньона и начало смеркаться. Мне удалось высмотреть на высоте примерно 5-и этажного дома пологую площадку, но добираться до неё пришлось почти по отвесным стенам и без страховки. У нас даже спичек с собой не было, мы же не собирались ночевать в холодном каньоне, а пришлось. Ползли и карабкались по левой стене каньона, порой наощупь. Сначала я препроводил супругу с дочкой, потом вернулся за сыном. С ним уже выбирались в полной темноте. Вспоминаю, как правой рукой держал его над пропастью, и дурно становится от таких воспоминаний. Ползли, карабкались, натыкаясь то ли на светлячки, то ли на светящиеся гнилушки. Помню отчётливо своё бормотанье и похвалу в адрес малышей, которые то повисали в воздухе, поддерживаемые отцовской рукой, то прилипали дрожа к холодным камням, готовых в любое мгновенье вырваться из цепких детских ручонок.
    В конце концов мы вчетвером оказались на площадке размером 2 на 2 метра уже в кромешной темноте. С двух сторон площадку окружала пропасть, а с двух других была отвесная стена ущелья. Разглядеть друг друга было почти невозможно, нужно было сидеть на площадке, не особо двигаясь, и пересидеть до рассвета. Именно пересидеть, переждать довелось нам с женой, держа на руках сонных и наивных ребятишек. Любопытно констатировать, что старший по возрасту  Андрей спал на руках у мамы, а меньшая, дочь Юля, спала у меня на руках. С собой у нас была зелёная стеклянная  пол литровая бутылка с водой (в те годы пластиковых бутылок не было и в помине), которую мы выпили за  ночь и немного чёрного хлеба, который тоже, щипая по чуть чуть, съели.
     Казалось вечность мы добирались до нашей ночлежки, и всегда будет казаться вечностью та ночь, когда нельзя было узнать сколько времени прошло и сколько осталось до рассвета. От безделья я скатывал мелкие камешки в пропасть,, а  те, ударяясь о стенки каньона разносили гулкое эхо по ущелью и, пролетев несколько секунд, булькали в холодную заводь горной речки Аузун-Узень. С площадкой нам конечно повезло, жутко представить, что было бы, если б мы не добрались до этого выступа, а повисли среди ночи где-нибудь на отвесной стене. Я любовался звёздами, прислушивался к ночным звукам и шорохам, слышны были крики каких то птиц, а напротив на фоне звёздного неба вырисовывался силуэт правого отвесного борта ущелья. Страхи этой ночи осознались уже утром, когда мне, дрожащему от утренней прохлады, (тёплой одежды у нас с собой не было, а я вообще был в шортах) стало загадкой, как выбраться из этой ловушки, как спуститься вниз. Обнаружилась та  Истина, что залезать легче в гору, чем слезать вниз. И было удивительно как мы в темноте сумели забраться на такую высоту и как рисковали своими жизнями, и кто бы нам смог помочь в случае несчастья. Долго мне, продрогшему от холода, пришлось искать выход из тупика. С дрожащими коленками и осыпающимися в пропасть камнями, нам всё же удалось медленно спуститься,  сползти на дно холодного ущелья.
     Ещё три часа опасного скалолазания, но уже дневного, а не ночного, и мы оказались у относительно пологого склона каньона. Дети это почувствовали первыми  и по-собачьи начали карабкаться на выход из каньона, не обращая внимания на родителей, а мы только удивлялись и посмеивались от радости что нашёлся выход, забыв впопыхах набрать в бутылку отстоянной за ночь воды из горной речки. Это дорого нам обошлось, потому что путь к зубцам Ай- Петри был не близок, а организмы наши были обезвожены.
      Мы подымались по залитому ярким и тёплым  Крымским солнцем пологому склону горы Кизил Кая и вышли на тропу, где уже были синие стрелки обозначающие маршрут, туристическую тропу. Потом пробирались лесом и страшно хотелось пить, особенно страдал сынок, ноги казалось были налиты свинцом и всё же мы не отказали себе в удовольствии со скальной вершины горы Кизил Кая полюбоваться горным ландшафтом Куру Узеньской котловины и сфотографироваться на фоне гор и и виднеющегося вдали входа , теперь ставшего родным и близким, входа в Большой каньон Крыма. Дальше путь лежал по горным лугам Айпетринского плато через буковые лесопосадки к зубцам Ай Петри.
      Невольно в сознании, ещё и ещё раз, мы возвращались к пройденному по ущелью пути и к тем тупикам, в которые попадали, и к удивительной ночи в горах без костра и тёплой одежды.