Шанс. Современная баллада

                Шанс – это псевдоним Бога, когда он не
                желает подписывать свою работу.
                А.Франс


                I.

Я знал её с раннего детства,
Играл во дворе, как с другими,
В классики и бадминтон.
Но детство беспечное быстро прошло,
И вот уже в классе за партой второй
Мы с Викою гордо сидим.
Нет, вы не думайте, сами не сели,
А так посадили нас взрослые люди.

А девочка Вика была молчаливой,
Лишь к пятому классу её раскусил:
Она свои чувства озвучивать точно
Боялась, стеною молчания их окружив.
Но то, что за стенкой таилось немало,
Мне ясно, как майское солнышко, было.

Слова вспоминаю я Жана Габена,
Которые в фильме устами героя
Он, старый молчальник, небрежно изрёк:
«Молчание – лучший ответ,
Если есть что сказать», -
Теперь их я к Вике могу применить.

Вот так от звонка до звонка,
И за классом мы в класс продвигались –
Так – как всех – нас по школьной дороге вело.
Оглянулись - уже в средней школе
И сидим мы на разных уж партах.
Свысока на пятиклашек
Смотрим мы: «Эй, мелкота!»

                II.   

Вот как-то вечером, после футбола,
Я через старый наш двор проходил.
Голос послышался грубый и резкий
Из-за цветущих сирени кустов:
«Это, Виктория, шанс твой последний.
Больше не жди, я другого не дам!»
Ветки сирени я тихо раздвинул:
Парень какой-то чернявый стоял,
Рядом, к стволу прижимаясь берёзы,
Вика стояла уныло моя.
«Что-то не слышу ответа, подруга –
Всё про последний ты шанс поняла?» -
Парень сказал, как отрезал, и что-то
Жёсткое, хищное всплыло в лице.
«Да, поняла», - это сдавленным голосом
Вика ответила тихо ему.

Парень ушёл, а она, чуть шатаясь,
Словно упала на кончик скамьи.
Я подошёл, она веки подняла:
Страх и печаль я во взгляде прочёл,
Губы дрожали, а руки в кармане
Что-то держали. Я рядышком сел.
Мне стало понятно: по-крупному влипла
Во что-то плохое подруга моя.
Я за плечи обнял её: «Что случилось?» -
«Да нет, ничего», - попыталась держаться,
Но слёзы предательски выдали Вику -
Рыдая, упала она мне на грудь.
«Подставили, Вадик. В компании как-то
Одной – ты не знаешь – на днях я была,
И кто-то подсунул...» - она показала
Пакетик, который держала в руке, -
Ты только не думай, сама не подсела,
Я только понюхала – так же, как все.
А Эдик, он старший в компании этой,
Меня принуждает за это платить,
Но только, не думай, совсем не деньгами,
А «пушером» стать заставляет меня.
Иначе грозит мне проблемами в школе,
В полиции тоже друзья у него».

Я стал размышлять напряжённо, и вскоре
Своё я решение ей произнёс:
«Послушай, Виктория, лето в разгаре,
Недавно каникулы ведь начались.
Есть шанс неплохой...» - «Ну, какой?..» - перебила. –
«Уехать подальше советую я.
Не будут искать тебя, мелкую сошку,
Пока суть да дело – уляжется всё.
У тётки моей есть гнездо родовое
В соседнем районе – названье сказал –
Никто в этом доме давно не живёт,
Зато там природа вокруг – загляденье,
И Эдик тебя там ни в жизнь не найдёт!
Мы там отсидимся до осени. Думай
Быстрее!» - «Что думать? Всё время
Мы вместе там будем?» - «Конечно! Решай!» -
«Согласна. Поехали!» - Вика зарделась,
И только вот тут я её разглядел.
Увидел, как Вика в последнее время
Похорошела, вовсю расцвела,
Из девочки в леди почти превратилась,
Хотя и сама в том отчёт не даёт.
Меня окатила волна: «Неужели
Так просто приходит любовь?», а она
Домой побежала, чтоб быстро собраться,
Пора бы и мне за вещами бежать.


                III.


И в этот же день мы на первом автобусе
К вокзалу поехали. А в электричке
Беспечно смеялись, болтали и пели,
Смотрели в окно, на гитаре бренчали.
Лишь раз мне тревожно вдруг стало: плечистый
Парнище прошёл, ухмыльнувшись угрюмо.
Но больше его мы не видели вовсе.

А дом над рекой, хоть немного запущенный,
Сказкою был настоящей для нас.
Большой и старинной постройки, казался
Он местного зодчества чудным венцом.
И сад был неплох: и тенистый, и даже
В нём фрукты какие-то спели сейчас.

И мы оторвались по полной. Включив холодильник,
Набили его тем, что взяли с собой,
Чего-то на грядках потом накопали
И к речке прохладной спустились.

Там пляжа песчаного не было, только лужайка,
Покрытая клевером и лебедой, как перина.
Речушка блестела на солнце, маня нас к себе,
А, впрочем, река, не речушка! Вода так чиста,
Так кристально прозрачна, как будто в ключе.

Мы вдоволь плескались, потом возвратились в усадьбу,
Сходили за сливами – и закатили на славу,
Как в пушкинской сказке, горою мы пир.
Намаялись, выпив немного на сытый желудок,
Почуяли сна приближенье. «Давай-ка,
Как сельские жители нынче мы истые, двинем
В сарай, к сеновалу душистому, к полному счастью поближе!»

А там и темно, и прохладно, и терпкий такой аромат,
Что сразу в объятья Морфея попали мы, без подготовки.

Проснулся – прохладно. Я в дом побежал,
Чтоб найти одеяла. Вернувшись, я Вику укутать хотел,
Но наткнулся рукой на её оголённую грудь.
«Люби меня, Вадик, я знаю, что любишь!» - она прошептала,
И я в темноте ощутил её всю, и про пледы забыл...

Никто не мог слышать в тиши деревенской
Два сладостных крика, которые слились в один.
Одна прокричала от боли, другой же от чувства победы
И счастья, и полного в ней растворенья.
Но крики в реке утонули, а мы оставались
На сене душистом лежать – моя с детства подруга,
Виктория, леди моя, здесь, со мною, в объятьях моих.
«Любимая, видишь, - на ушко шептал ей, - я прав оказался:
Твой шанс – это здесь и сейчас!» - «Стать любимой, счастливой?
Ты это имеешь в виду?» - «Ну, конечно же, да!»

А утром, пока она крепко спала, я в соседнюю рощу сходил.
Я задумал ей кофе в постель заменить на малины стакан.
По дороге назад я цветов полевых ей нарвал.
А когда подошёл я к сараю, то громом ударило будто:
Сарай нараспашку! Мне холодно стало мгновенно.
Я с криком ворвался, малину рассыпав, а Вика,
Всё также на сене лежала, вот только раскрыты глаза,
А на шее полоска кроваво-землистого цвета.

                ***

А когда мы прощались все с Викой, я клятву ей дал:
«Дорогая, спокойно ты спи, отдыхай!
Шанс подонков достать ещё есть у меня,
Я обоих запомнил – по полной заплатят теперь!»
А себе я другое сказал: «Так за дело берись,
Всё зависит теперь от тебя, а поплачешь потом!»