andante funebre

я удивляюсь тому, сколько в мире людей, с которыми мы связаны неведомыми нитями
что где-то есть дочери от первого брака брата моей бабушки
бабушка говорит, что он был типичный подкаблучник и выбирал одинаковых женщин, или они выбирали его 
я удивляюсь тому, что жизнь моих родных и даже, видимо, моя собственная
может быть рассказана как очередная семейная история
из романа улицкой, петрушевской или вроде того
просто последовательность непоправимых событий, образующих судьбу
просто первые дети, вторые браки, ссоры, разводы, роды, болезни, смерть
просто всё как у людей
всё как у всех
я удивляюсь тому, как спокойно сидеть в тени деревьев на кладбище, тишиной и густотой похожих на лесные
и тому, как хорошо идти по цивильным дорожкам, приспособленным скорее для прогулок, чем для скорбных шествий
мы с бабушкой приехали вместе
ваганьковское кладбище, конец августа, на солнце жарко, в тени прохладно и даже дует
мы обсуждаем погоду
погода — это важно
погода часто определяет, может бабушка выйти из дома в этот день или нет
просто наступает такой возраст, когда погода становится сильнее тебя
сегодня идти приятно
у меня было поганое раздражённое настроение, но здесь так спокойно
я не люблю себя, когда я в таком настроении
я могу сорваться на самых любимых и беззащитных, например, на бабушку, и тогда я ненавижу себя за это
но я хорошая внучка
все подруги бабушки знают, что я хорошая внучка
можно причинить боль близкому человеку и всё равно остаться хорошей
раньше я водила бабушку под руку, теперь она опирается на две палки для скандинавской ходьбы
у неё сильно воспалился сустав из-за того, что она опиралась на одну палку, приходится переучиваться
мы идём медленно, но бабушка спешит, потому что думает, что я тороплюсь
я виновата в том, что она думает, что я тороплюсь
она падает на неровной плитке, и идущие рядом люди роняют пластиковые гвоздики и бросаются её поднимать
всё хорошо, всё хорошо
ну какие у нас люди, а
когда я падаю, все всегда бросаются меня поднимать
погодите, всё в порядке, я сама
она протягивает мне руку, чтобы подняться 
мы идём дальше
медленно, но не скорбно, а прогулочно

здесь покой бабушкиных родителей, в конце длинной аллеи у оврага
маму бабушки звали клеопатра дмитриевна
необычное имя, мне нравится это рассказывать как любопытный факт о моей семье
он делает меня более интересным человеком в глазах слушающего
я пользуюсь этим, хотя прабабушку я даже не знала, она умерла за два года до моего рождения, в 93-м
и она для меня существует только в качестве необычного имени и строгих глаз на портрете
а от кого-то не остаётся и этого
здесь покой мамы бабушкиного отца
и когда-то будет её собственный покой 
мы обсуждаем смерть только отвлечённо
что лучше всего быть кремированным и похороненным в своей урне в семейной могиле
я удивляюсь тому, что можно соединиться в могиле с незнакомыми родными, ушедшими так давно
мы обсуждаем, что бабушка из-за ссоры с женой брата не знает, где он похоронен
у него был альцгеймер
он разговаривал с невидимыми людьми за столом
за ним был нужен ежеминутный присмотр и уход
и жена требовала, чтобы бабушка взяла заботу о нём на себя
а мы с братом тогда были маленькие
круглые детские головы, золотые головы-одуванчики
я делала, что могла
он ночевал у меня, я встречала его у метро, чтобы не заблудился
делала, что могла
а она всё равно так страшно на меня орала
алёна как-то раз слышала это по телефону
в больнице, куда бабушка устроила брата, с ним достойно обращались
все удивлялись этому
выжившие из ума пациенты были чистые и со стопкой подгузников для взрослых в тумбочке
алёна как-то раз ездила со мной в больницу на день рождения заведующей и так удивилась
это так удивительно
почему нам так удивительно
что с беззащитными людьми обращаются достойно
но жена брата не поблагодарила и не простила
она страшно орала на бабушку по телефону
и они много лет не разговаривали
поэтому мы не знаем, где похоронен брат бабушки
и у нас нет документов на это место на ваганьковском кладбище
они остались у жены бориса
так звали брата бабушки
борис, он умер в 2011-м году

мы говорим об этом
и не обсуждаем её собственную смерть
но бабушка наверняка думает о том, что она будет довольно скоро
и что никто, кроме меня, не будет спустя годы её навещать
убирать могилку и рвать сорняки
складывать скромные композиции из неумирающего пластика
гвоздики и розы
две бело-розовых и две красных, уложенных крест-накрест
мы можем только рвать сорняки
и зажигать тонкие неустойчивые свечи
на своём маленьком участке жизни
пока нас поглощает время
пока бабушка жива и мы с ней сидим под деревьями вместе
так спокойно и тихо, как в парке или в саду
она почти не ушиблась, только ссадинка на колене
она научилась группироваться перед падением
мы говорим о жизни, которая кончается
но чья-то другая, пока не наша
ведь историю можно рассказать только о чьей-то чужой смерти
и в этих рассказах смерть занимает одно слово
умер — просто короткий глагол, как съел, встал, ушёл
я удивляюсь грамматической простоте, в которую упаковано немыслимое
мы с бабушкой остаёмся, пока не догорит свечка
прикрытая от ветра моей ладонью
и смотрим, как уходит в могильную землю крошечный огонёк
на убранном нами 47-м участке смерти

*** (coda, pianissimo)

интересно да все эти семейные саги и истории
весь этот душный повествовательный реализм
почему нам не всё равно на чужой брак или развод
на чужую жизнь
на чужую смерть
тем более выдуманную
ведь на самом деле нам не плевать только на собственную
ну близких родственников и друзей наверное тоже
но более пофигистично, более отстранённо
да, это так ужасно, но это случилось не со мной
всё равно не со мной, к счастью не со мной
и всё-таки нам интересны эти истории жизни, истории смерти
видимо есть что-то, что делает чужую смерть отчасти и нашей тоже
немного нашей, они будто из одной ткани
из одного материала, которого мы можем лишь мимолётно коснуться
ухватив за подол, или даже не коснуться
а просто ощутить дуновение чего-то проносящегося мимо
но и этого оказывается достаточно
чтобы мы вглядывались и щупали жадно
со страхом, с нездоровым каким-то возбуждённым любопытством
с горящими заплаканными глазами
просто потому, что мы знаем, что и нам придётся тоже
так же пронестись мимо всех остальных
если удастся, сгруппировавшись перед падением
пока кто-то жадно смотрит, как на спектакль или звездопад
а кому-то совершенно плевать
он смотрит в другую сторону и ему плевать
и это укладывает смерть в ряд других явлений, ровняет её с прочими событиями
банальными и каждодневными
тошнотворно и спасительно универсальными
чужая смерть бывает каждый день
день смерти это каждый день, каждый день жизни