Звезда Салавата. Поэма. 7 глава

БЕЛОСНЕЖНОЙ, ЧУДНОЙ ПТИЦЕЙ

Белоснежной, чудной птицей
Над землёй кружит зима.
Сыплясь с неба, снег садится
На деревья и дома,
На леса, седые горы…
Всё пространство занял снег.
Зимним сказочным просторам
И конца, и края нет.
В них всю ночь резвится ветер
Юный, шумный, удалой.
Вот он всадника заметил
И спешит за ним стрелой.
И морозом обжигая,
Дует сильно, вовсю мочь.
Только всадник, не внимая
Ветру, мчится смело в ночь.
Сильный конь упрямо скачет
Сквозь холодную пургу.
Сзади воя, волки плачут,
Кувыркаясь на снегу.
Не догнать коня им, быстро
Мчится он вперёд не зря.
А глаза волков, как искры
В темноте ночной горят.

И почти не понукает
Аргамака всадник, он
Ввысь как будто бы взлетает
Вместе с собственным конём.
Вот аул почуяв, громко
Конь от радости заржал.
Позади остались волки,
Только ветер не отстал,
Проводил коня с джигитом
До знакомого двора.
Там накормят их досыта,
Обогреют до утра.
Соберутся все соседи 
Гостя выслушать рассказ.
И серьёзная беседа
Не один продлится час.
Будет множество вопросов
И на все ответит гость.
Убедительно и просто
Разрешит любой вопрос.
Разъяснит, кто прав – царица,
Или царь, восставший вдруг.
Зла она, а он стремится,
Чтобы люди все вокруг
Жили вольно и свободно
Словно птицы в небесах,
Рыбы в чистых, светлых водах,
Звери дикие в лесах.
Зачарованные славной
Перспективой бытия,
Все сходились в самом главном –
Подниматься за царя.
Если добр он в самом деле
И помочь ему не грех.
Эта мысль, явившись, смело,
Успокаивает всех,
Прочно связывая цепью
Сомневавшихся людей –
Если царь он, Пётр Третий,
То он лучший из царей,
Потому что самым первым
Руку дружбы подаёт.
Как такому не поверить,
Он башкир не подведёт.
К лучшей доле путь укажет,
Постарается помочь.
Жадных, злых дворян накажет,
Всех купцов прогонит прочь.
Строить фабрики, заводы 
И плотины запретит.
И возможность даст народу,
Как и раньше, вольно жить.
Но, сбылось, чтоб это, нужно,
Зря, не тратя слов пустых,
Подобрать для царской службы
Смелых воинов своих.
И с утра в ауле шумно –
Набирается отряд.
Свой наказ джигитам юным
Повторяет Салават.
Путь указывает точный,
Где и как царя найти.
И желает быть им очень 
Осторожными в пути.
Сотнику Мирза – Мурату
О Кинзе он рассказал.
На прощание, как брата
Своего, расцеловал.
И велел привет великий
Передать Кинзе, затем,
Под весёлый шум и крики,
Пожелав удачи всем.
Повторив живые мысли
О святой свободе, вновь,
На коня вскочил и быстро
Ускакал в простор снегов.
Долго ль, коротко ль он мчался,
Сам не мог уже понять,
Потому что весь отдался
Думам сумрачным опять,
Вспоминая всё, что было
И, стараясь осознать
Правду ту, которой жили
Люди много лет назад.
Правду не всегда осмыслишь,
Без сомнений правды нет.
Зря порой её ты ищешь
Много зим и много лет.
А найдёшь вдруг, не поверишь - 
Ту ли истину нашёл?
Никогда ты не измеришь 
Правду сердцем и душой.
Видно, есть одна лишь правда –
Чтоб свободным был народ.
Ради этого и надо
Торопить коня вперёд.
Уставая, замерзая
От пронзающих ветров,
Чтоб, людей объединяя,
Звать к борьбе против врагов.
Так, придя к единой мысли,
Дальше мчался Салават,
Не заметив, как нависли
Облака над ним опять.
Поднималась непогода,
Крупный снег лепил глаза.
Быть в такое время года
Одному в горах нельзя.
Конь, храпя, скользил по скалам,
Спотыкался среди льда.
Если ночь в горах застанет
От людей вдали, беда.
Волчьи стаи поджидали,
Чтоб, споткнувшись, конь упал,
Торопливо наблюдали,
Притаившись среди скал.
И навряд ли кто узнает,
Где джигит вдруг смерть принял.
Салават, переживая
Уж коня не подгонял.
Вдруг, в сторонке от дороги,
Услыхал он крик людей,
Всхрапы, фырканья и долгий
Топот множества коней.
Шёл отряд какой-то. Быстро
Выехав наперерез,
Салават по – командирски
Напружинился вдруг весь.
Громким голосом командным
Закричал отряду: «Стой!»
Во главе того отряда
Командир был молодой,
Смелый, гордый, аккуратный,
Выдержанный, удалой.
Он подъехал к Салавату
И спросил: «Кто ты такой?»
«Я полковник царский – молвил
Салават ему в ответ -
Дарит царь башкирам волю.
Вот он царский манифест!»
Удивился сотник, впрочем,
Он отряду приказал
Постоять, немного молча,
Чтоб полковник зачитал
Манифест царя, быть может,
В нём все истину найдут,
Не была бы только ложью
В нём изложенная суть.
Салават читал, стараясь               
Слово каждое его
Как стрела, в умы вонзаясь,               
Не щадило никого.
Людям жить свободно вольно
Разрешил великий царь.
В ожиданье лучшей доли
Ярко вспыхнули сердца
Юных воинов, готовых
За царя пойти вперёд.
Царь, в сражениях суровых,
От башкир подмоги ждёт.
Командир их, сотник тоже
Был готов к царю идти:
«Только царь нам всем поможет
От дворян наш край спасти»
По его команде быстро
В злой пурге исчез отряд
И едва успел проститься
С командиром Салават.
Между тем пурга всё злее
Становилась, колкий снег,
Резко падая на землю,
Затмевал собой весь свет,
Заносил дороги, тропы.
И уже сгущалась тьма,
Словно мир завесой плотной
Оградила вдруг зима.
Завывание волчицы
Доносилось с ближних гор.
Надо было торопиться,
Гнать коня во весь опор
До селения, огни, чьи
В темноте мелькнули вдруг.
Снова конь всхрапнул привычно,
Забывая свой испуг.
Чуя чуткими ноздрями
Впереди себя жильё.
После холода, бурана –
Ужин, отдых и тепло.
И опять с народом встреча,
Откровенный разговор,
Убедительные речи.…
Каждый дом и каждый двор
Наполнялся яркой вестью
О царе, о новых днях.
Под влияньем манифеста
Забывали люди страх.
Вновь в сердцах рождалась вера
В счастье новой жизни их.
Салават, один из первых
Среди воинов святых,
Звал к борьбе за счастье, зная,
Что лишь в яростной борьбе,
Злых врагов одолевая,
Счастье он найдёт себе.
Что вся жизнь его до капли,
Той борьбе принадлежит,
Что в нём сил и страсти хватит
Верно Родине служить,
Потому, что для народа
Он и жизнь отдать готов,
Лишь бы вновь вернуть свободу,
Мир и счастье и любовь.
Может быть, и заблуждался
Он в оценке новых дней,
Но как прежде оставался
Верным истине своей.
Той единственной, которой
Мог сердца воспламенить,
Без страдания и горя,
Чтоб могли все люди жить.
Так, как сами бы хотели,
Как предписывает жизнь,
Независимо и смело,
Без тревог, обид и лжи.
Без великих притеснений,
Унижений их трудом,
Чтоб башкирские все семьи
Были счастливы во всём.
Если б слишком был он гордым
Жил бы только для себя,
Не стараясь для народа,
И не каждого любя.
Понимая, что  всесильна
Мать-царица вдалеке,
Что не стоит тратить силы,
Выступая налегке,
Без оружия и пушек,
С кучкой хитрых казаков
И крестьян, судьбе послушных.
Кто он, царь их, Пугачёв?
По глазам видать, что беглый.
С ним весь этот дикий сброд.
Царь? Какой он царь, Емеля?
Прост, как весь его народ.
И хотя народ и вспыхнет,
Но поднимется он зря,
Пронесётся страшным вихрем,
Жарким пламенем горя.
И опять остынет - быстро
Всех в покорность приведут.
И останутся лишь искры.
Но и искры пропадут
Превращаясь в пепел. Снова
Рабство и покорный труд.
Непосильные оковы
Вновь мозоли всем натрут.
Салават, так, не считая,
Думал вовсе о другом.
Но среди всесильных баев
Речь шла именно о том,
Что права царица, надо
Ей, и именно сейчас
Посылать башкир отряды,
Сохранить свою, чтоб власть.
Эти баи, между прочим,
Были в чём-то и правы.
Но народ простой не очень
Верил в святость их молвы.
Салават и сам порою
Заблуждался, но нельзя
Настоящему герою
Закрывать на всё глаза.
Если б думал он об этом,
Показав дурной пример,
Без героя и поэта
Мы остались бы теперь.
Ведь людей немало было
Среди баев и старшин,
Что предательством лишь жили –
Отомстило время им,
Тем, что их никто не знает,
Даже в наши времена.
За измену проклиная,
Стёрла жизнь их имена.
Вглубь Башкирии дорога
Уходила, торопясь,
Среди гор, хребтов, отрогов,
Как единственная связь
Между небом и землёю,
Между жизнью и судьбой,
То, скользя средь скал змеёю,
То, летя прямой стрелой.
То вдруг круто вниз бросаясь,
Словно птица с высоты.
Снег сухой, в лицо, вонзаясь,
Стал преградой на пути.
Побелевшие ресницы
Снежным бабочкам под стать.
Конь вперёд уже не мчится –
Можно голову сломать
Поскользнувшись среди снежных,
Гладких, ледяных камней.
Только всадник безмятежно
Восседает на коне
И не смотрит на дорогу,
Сам найдёт дорогу конь -
Слишком дум и мыслей много,
И забот великих в нём.
Здесь в тиши, средь гор высоких,
В одиночестве глухом,
Над землёй паря, как сокол,
Он задумался о том,
Что его в грядущем славном
Ожидает. Может быть
У башкир он станет главным… 
Спохватился вдруг джигит.
Нет, он вовсе не желает
Над народом быть, лишь с ним
Рядом, песней помогая,
Хочет жить народа сын.
И из дум его вдруг песня
Вырывается на свет:
«Счастливы башкиры если
И ему печали нет.
Если горе у народа,
Значит он и сам в беде.
Если нет у них свободы,
Значит, нет её негде.
Значит, нужно ту свободу 
Отыскать, найдя вернуть,
Продолжая, смело, гордо,
К истине ведущий путь,
Даже если и придётся
Вдруг пролить за это кровь.
Сердце, вспыхнувшее солнцем,
Обретёт свою любовь.
Даже если и погаснет,
Как пронзённое стрелой,
Той любовью не напрасно
Озарится край родной».
Так пел песню, продолжая
Путь свой долгий, наш герой.
Песня та его, живая,
Стала истинной судьбой.
По реке Идель, наверх он
Продолжает дальний путь.
Сколько вёрст уже проехал,
Не считал, не в этом суть.
Приближался постепенно
Он к родным своим местам.
Но в пути, всегда, со всеми
Вёл беседы тут и там,
Землякам твердя, что нужно
Вновь отряды собирать,
В Оренбург, к царю на службу
Их быстрее посылать.