Звезда Салавата. Поэма. 6 глава

ПЕСНЯ ГРОМКАЯ, ЛИХАЯ 

Песня громкая, лихая
Над Башкирией звенит.
Не смолкая, не стихая,               
Смело вдаль она летит
Над лесами, над горами,
Сердце каждое собой
Яркой истиной пронзая,
Словно огненной стрелой.
Зажигая людям души
Мыслью вольной и святой.
Их безмолвие, нарушив,
Растревожив их покой.
Разбудив от тихой грусти,
От тревоги вечной всех,
Наполняя свежим чувством
Счастья, сладкого, как грех.
Вновь свободу восславляя,
Торопясь к ней, как к судьбе.
Всех звала та песнь живая 
К единению, к борьбе.
К цели светлой, неизвестной,
Неизведанной, хмельной,
Новизной всем интересной,
Не божественной - земной.
И простой, и гениальной.
И уже немало лет
Обещающей реально, 
Счастье людям на земле.
И словам, и звукам тесно.
Завоёвывая мир,
Не смолкая, льётся песня,
Опьянившая башкир.
О стране своей любимой,
Доброй, ласковой, как мать,
С детских лет для сердца милой,
Продолжал петь Салават,
Громко, радостно пронзая
Песней сказочную даль,
Сердцем, чувствуя и зная,
Что пройдёт его печаль
От разлуки с милой, славной
Несравненной Аминой.
Кажется, совсем недавно
Попрощался он с женой.
Но уже прошло три года,
Как скрываясь от врагов.
Жил он вольно и свободно
Среди гор, степей, лесов,
Вдалеке от самых близких
И родных, за то, что смог
Разогнать легко и быстро
Русских, строящих завод.
Он, со свёрстниками вихрем,
Появившись на холме,
Мчался, прочь, гоня всех, лихо
На горячем скакуне.
Из своей земли законной
Он пришельцев изгонял.
Но, был изгнан сам из дома
И ушёл в чужую даль.
Был на Волге под Казанью
И в иных местах, везде
Видел, как крестьян терзали.
Но, привыкшие к беде,
Все они терпели молча,
Как воды набрали в рот,
Иногда лишь, поздней ночью               
Проклинали злых господ,
Свои души заставляя
Превозмочь природный страх.
Дума тайная, святая
Зарождалась в их сердцах,
Загораясь яркой мыслью
О свободе, о земле,
Словно вспыхнувшие искры
Звёзд, в ночной, тревожной мгле.
Загорались и не гасли,
К свету их из тьмы ведя.
Ждали люди не напрасно               
Появление вождя.
Подчинились бы привычно
Главарю, чья мысль остра.
Людям нужен вождь, как спичка
Для великого костра.
Всё познал и всё приметил,
Много понял, пережил
В непростых скитаньях этих
Юный, смелый наш джигит.
Но тоска к родной отчизне,
К милой с детства стороне
Становилась всё капризней,
Становилась всё сильней
И гнала его по тропам,
Уходящим на Урал.
Слышал Родины он шепот,
Торопясь в родную даль,
Рек уральских клокотанье,
Птиц знакомых разговор,
Шум деревьев, содроганье
Камней, падающих с гор.
Родников журчанье, шелест
Трав зелёных и цветов…
Край родной, святая прелесть,               
Сердца вечная любовь.
Всё здесь дорого и мило. 
Здесь души и сердца рай.
Нет, конечно, не забыл он,
Салавата, милый край,
Ждал героя и поэта
Своих сказочных широт.
И дождался, наконец-то,
Услыхав, как он поёт
Про Урал седой, чьи гребни,
И хребты покрыты льдом,
Чьи вершины рядом с небом
Отливают серебром,
А в дни солнечные гордо 
Золотятся в вышине,
Ярким символом свободы, 
Наяву, а не во сне.
Чьи леса густы, громадны,
Птицами, зверьми полны.
Травы чьи в цветах нарядных,               
Как соболий мех, нежны.
Реки чьи, быстры, бурливы, 
Воздух, чей и чист, и свеж,
Чьи ветра легки, игривы,
Люди, чьи полны надежд.
Но сгущались в небе тучи.
Наступала осень вновь.
И не стало людям лучше.
Мир реальный был суров.
На башкир вновь наложили 
Дань - шла с Турцией война.
И народ утихомирить 
Уж не может старшина.
Петербург велит, как прежде, 
Выдать новых лошадей.
Их, итак, уж мало, чем же
Жить им, чем кормить детей?
Всё отдать и голодая
Умереть, в конце концов?
Где их гордость удалая.
Надо высказать в лицо
Злым чиновникам те мысли,
Что огнём в сердцах горят.
В это время возвратился               
В дом родной свой Салават.
Возмужал, подрос он сильно,
Бородою чуть оброс.
Старшина, увидев сына,
Был обрадован до слёз.
Он прижал его, целуя,
Не найдя от счастья слов,
И в душе его, ликуя,
Расцвела опять любовь.
В это время подбежали
К Салавату мать с женой,
С двух сторон его обняли,
Поделив между собой.
Тут и братья навалились.
Вновь объятья, крики, смех.
И надежда появилась
У присутствующих всех,
Что все горести исчезнут,
Ведь вернулся Салават.
Но не знали, что над бездной
Все они уже стоят.
Что уже запахло кровью
И невиданной войной.
Тучи мрачные безмолвно
Проплывали над землёй,
Предвещая смуту, злобу,
И грозой в недобрый час.
Но уставшему народу
Не до разума сейчас,
В дни, когда во всём унижен
И, почти закабалён.
Поклонились бы пониже,
Но земли коснулись лбом.
Дальше некуда. А впрочем,
Вольный, смелый мой народ
Поклонится, не захочет,
А скорей наоборот.
Дух свободы постоянно
В нём, как солнца луч пылал.
И сегодня, как не странно,
Жив свободой той, Урал.
Салават, узнав о бедах,
Что обрушились на род,
Тайну родичам поведал,
Чтобы знал его народ
О свершении великом –
О явлении царя.
Пётр, в жизнь людей всех, вникнув,
К ним торопится не зря.
Для простых людей, став другом,
Дав всем вольный манифест,
Царь уже под Оренбургом,
Очень скоро будет здесь.
А пока пора подняться
Выше в горы, как-нибудь,
Не смогли, чтоб догадаться
Псы царицы тайный путь.
Этой речью, успокоив
Свой измученный народ,
Всё кочевье за собой, он
В горы дальние ведёт.
Там, в местах, лишь им известных
С незапамятных времён,
В юртах тёплых и не тесных,
Все устроились потом.
По утрам всё холоднее
Становилось здесь, в горах.
Было людям жить труднее,
Но удерживал всех страх.
Ведь ослушались приказа,
Лошадей, не дав властям.
Весь народ был словно связан
По рукам и по ногам.
Надо было перебраться
Им в зимовье с лошадьми.
Но был вынужден скитаться
Весь народ в разгар зимы.
Видя трудности народа,
Старшина Юлай созвал
Стариков белобородых,
Им здоровья пожелал,
Низко кланяясь, не чая
В них души, хвалил, кормил
И у них, за кружкой чая
Он совета попросил:
Как им быть: жить под горами,
Или может у реки?
После вкусного барана,
Бешбармака, старики
Прошептали виновато:
 «Поразмыслить нужно тут».
Кто-то крикнул вдруг: «Солдаты
К нам на стойбище идут!»
С юрты выскочил наружу
Старшина Юлай – к ним шли
Семь солдат с капралом дружно.
Как башкир они нашли?
Кто сказал им, что ютятся
Эти беженцы в горах?
Трудно было разобраться.
И пронзил Юлая страх.
Вот она, пришла, расплата.
Впрочем, слишком мало их
И, конечно же, сил хватит   
Одолеть всех восьмерых.
Но капрал, не угрожая
Никому, шёл мирно к ним.
Зла, вражды не выражая, 
Шёл он, как к друзьям своим.
И Юлай, заметив это,
Сам к капралу поспешил.
Как гостей солдат он встретил,
Бешбармаком угостил.
Угощал хмельным кумысом,
Яства к чаю подавал,
Несмотря на то, что  мысль в нём
Тлела – с чем пришёл капрал?
Лишь когда был кончен ужин
Перешли они к делам.
И сказал капрал: «На службу
Сто джигитов нужно нам.
Их царица призывает
Со злодеем воевать.
«Вор» царём себя, считая,
Всем уж начал досаждать.
И не зря она, тревожась,
И досадуя, и злясь,
«И поймать и уничтожить
Вора» - отдала приказ.
И башкир призвать велела,
Славных воинов своих.
Подбери джигитов смелых,
Да и сотника для них.
И за это Вам проститься
То, что нужных лошадей,
Не отдав императрице,
Нанесли ущерб вы ей».
Старшина Юлай, уставший
От раздумий и тревог,
Для людей своих желавший
Мира, что он сделать мог.
Чтоб спокойно жить и дальше
Нужно сотню собирать.
Во главе джигитов старшим
Был назначен Салават,
Повидавший много в жизни,
Сильный, крепкий, как гранит.
Рядом с ним друг верный Кинзя,
Здесь же с ними и Хамит.               
Сто джигитов, юных, славных
Перед ним стояли тут.
Ранним утром предстояло               
Им пуститься в дальний путь.
До утра не спал, прощаясь,
 Салават с женой. Она
Говорила, заикаясь:
 «Ты забудешь про меня».
И заплакала вдруг сильно.
 «Зря не плачь – сказал он ей -
Возвращусь пока я, сына,
Ты роди мне побыстрей».
И обнял её. Тут Кинзя
Подскакал к нему: «Пора!».
В золотых и ярких брызгах
Поднималась уж заря.
И помчались кони дружно
Прямо к кошу старшины.
Собрались юнцы на службу,
Встав на путь чужой войны.
Салават в зелёной шапке
С мехом соболя вокруг
И в цветном халате. Рад он,
Что начальником стал вдруг.
Ведь не каждый назначался
Сотником в семнадцать лет.
Перед всеми возвышался
Он красиво на коне.
Наконец-то все простились
И, покинув круг родной,
В путь неведомый пустились,
В мир тревожный и чужой.
Путь недолгим был, достигли
Городка Стерлитамак.
Был он пунктом сбора видно.               
 Разместившись кое-как
Среди множества пришедших
Из других башкирских юрт,
В городке чужом нашедших
Кратковременный приют,
Стали ждать, грустя, ребята –
Нет назад дорог теперь.
Вскоре вызвал Салавата
В штаб свой русский офицер.
Как положено по чину
Салават рапортовал.
«Лихо сотник, молодчина - 
Офицер ему сказал -
Тысячу башкир вверяю
Я тебе – большой отряд.
Поведёшь их к генералу
Кару, сотник Салават».
«Слушаюсь, вашскрозь!» - ответил
Салават и вышел вон
И его прохладный ветер
Окружил со всех сторон.
Салават, ведя джигитов,
Всё обдумывал в пути,
Как бы всех уговорить их
К «царю-бачке» перейти.
С Кинзой тайной поделился,
В нём союзника найдя.
И Кинзя не поленился,
Всех джигитов обойдя,
Уверяя их, что лучше 
Им царю бы послужить.
Царь назад свой трон получит,               
Разрешит свободно жить.
Большинство джигитов сами
В мыслях были за царя
И шептались: «Мы не станем
За царицу кровь лить зря».
Удивляла эта вера
Всех башкир из разных мест.
Им глаза открыл наверно
Добрый, царский манифест.
То, о чём им лишь мечталось
В их нелёгкие года,
Манифестом отдавалось
Прямо в руки навсегда.
Притеснения царицы
Не могли они забыть.
«Слишком зла императрица,
Нет, не станем ей служить!» -
Так джигиты вдруг решили,
И повёл их Салават
В Оренбург, чтоб новой силой
 Пугачёва поддержать.
С радостью великой встретил
Салавата «Пётр-царь».
Умный вождь видать заметил
В нём особый, редкий дар.
Увлекать людей умел он,
Мысли светлые внушал
И к тому же, славно пел он,
Так, что ввысь рвалась душа.
И не зря все замирали,
Если пел он, Салават.
Вся Башкирия признала
Золотой его талант.
Счастья он желал, удачи
Для народа своего.
И поэтому назначил
Царь полковником его.
Наградил бойца по чину
Позументом золотым
И по этой же причине
Саблей с соколом литым,
С золотом на рукояти,
Острой, молнии подобной.
Обнялись они, как братья,
Два поборника свободы.
Были крепкими объятья.
И, обрадованный, царь
Передал вдруг Салавату
Пистолет свой личный в дар.
Салават, смущённый этим,
Чувствуя душевный взлёт,
С откровенностью ответил,
Что царя не подведёт.
Что исполнит всё, что нужно
Ради истины святой,
Ради счастья, ради дружбы
Всех людей между собой.
«Что ж, тогда – вдруг царь промолвил –
Здесь башкир своих оставь,
Из Башкирии мне новых,
Смелых воинов доставь.
Будем вместе продолжать мы
Дело, начатое мной.
И с царицей злой сражаться
Ради истины людской».
И на том расстались оба.
Возвратился Салават
К землякам, в отряд свой, чтобы
О царе им рассказать.
Объяснив джигитам славным
Суть задания царя,
Среди них оставил главным
Он Кинзя - богатыря.
Был Кинзя надёжным другом,
Может вовсе не лихим,
Но зато спокойным, мудрым.
Салават гордился им.
День, с друзьями пообщавшись,
Был он обществу их рад.
Но затем, вдруг попрощавшись,
В путь пустился Салават.