Смешной

Я не шептал, а только думал:
Как бы сказать тебе: «люблю»?
А эхо улиц синью дуло,
Кричало звонко мне: «...у-лю...»

Как недосказанность, какая...
На полуслове оборвав,
Вновь эхо вторило, когда я
Об этом думать начинал.

«...блю!» – добавлял я машинально
К тем «лю...», то эхо всё кляня,
Что сглатывало окончанье,
Как уходящего тень дня.

Навстречу зыркали мне фары,
И на столбе глаз фонаря.
Я шел на звуки той гитары,
Что мне шептала часто «зря».

Луч фонаря на грудь рубашки
Сползал и нежно обнимал...
А я хотел – твои кудряшки,
Ни разу в руки, что не брал.

А в том дворе сирень пищала,
Так ароматами кружа.
Глазами только ты прощалась,
Вновь поцелуй во рту зажав.

Томил твой взгляд ресниц вуалью,
Хотелось крикнуть мне: «Ложись!..
На сердце болью и печалью...»
А эхо вторило: «Во, жизнь!».

А в дымке неба извивалась
Серебряная тень луны...
Я шел к тебе (так мне казалось)
Как будто из другой страны.

В мозгу от запаха изъяны –
Сирень дурманила... – ух ты!!!
Нет-нет, домой я шел не пьяный,
То – ямы разевали рты.

Ну почему, необъяснимо,
Вновь думаю, судьбу кляня,
Что я по жизни прошел мимо...
Или же – жизнь мимо меня.

Иду сегодня... Без успеха
кричу, не думая, «люблю!»
Мне кажется... Или же эхо
в деревьях стонет: «Сплю, сплю, сплю»

Мне от сирени очень душно,
Дурманит снова как вчера.
Прости меня великодушно
За ту симфонию двора.