Первее книга или Бог?

То было раннею зимой:
Момент, которого страшился
Купец когда-то удалой.
Он с другом в вечер тот простился.

«Первее книга или Бог?» —
Парниша с чаркой умостился.
«Чего такое ты изрёк?» —
Махно на Гриню покосился.

«Все книги пишутся людьми,
Библия — не исключение.
Ты, друг, сейчас меня пойми,
Эта речь — не отречение.

Кто-то там умный начертал,
Придумал жизни объяснение,
А после глупому продал,
Тот начал новое учение.

Вот кто первее всё же был:
Великий наш творец-создатель,
Из глины облик что слепил,
Иль человек-простой-писатель?»

«Ну тут ты, братец, учудил.
Неужто хмель столь сильно вдарил?» —
Купец бочонок опустил. —
«Тебе пора, раз забазарил».

«Нет, погоди. Ты мне ответь.
Ты уж вопрос-то мой услышал.
Или брехнёй решаешь счесть?» —
Философ, покачнувшись, вышел.

Махно за ним под дождь шагнул. —
«Твой говор смыслу не имеет,
Ведь коль мы здесь, то Бога дум
Коснулся замысел доселе».

«Ты говоришь, первее Бог?
Я вот считаю, всё иначе:
Какой-то зверь развиться смог,
Стал самым первым в сей удаче.

И вот в роду его один
Нашёл той байке поясненье», —
Гриня споткнулся средь осин.
«Это тебе за оскорбленье» —

Хохоча произнёс купец. —
«Не веришь? Зря. Твоё уменье
Да в нужну степь бы, удалец.
Глядишь, и стал бы загляденье».

«Ты не про то. Не про ответ», —
Философ к лесу шаг направил.
«Ты эт куда? Дороги ж нет!».
«Я докажу. Я не лукавил».
«Да погоди!» — исчез вдруг след.

Махно, дрожа, перекрестился,
Отплюнулся от всяких бед
И с той поры всегда молился,
Чтоб не пропасть как друг-сосед.