на частоте неуслышанных нот

1.
всё, что нам остаётся в финале, — курить взатяг:
тень запрятанных мыслей, беззвёздность, неверный выбор,
через два погружения в воду тебя съедят,
отловив на крючок молчаливой стеклянной рыбой,
и неважно, чем дышишь, ведь всё равно ты взлетишь
над землёй, океаном и даже словами песни,
что пророчили гром, ну а мы получили тишь
осторожных движений, и к чёрту, что сцена треснет,
ты и сам это знаешь — окно, а потом стена:
после трёх поворотов направо найти кого-то,
кто умеет петлять и отталкиваться от дна
марианского жёлоба, сидя вполоборота
на песке, на плаву, о тебе без конца внутри,
о защите, как пёрышко мягкой, как тёрн колючей,
и смотри, как мальков отпускают, смотри, смотри,
отрасти только парные жабры на всякий случай

2.
разведённый в пропорции солью вечерних приливов,
не забудь зафиксировать — это случилось давно,
поединок с собой, с холодком расставаний тоскливых,
под ногами то золото инков, то просто вино,
то отскакивай каплей от центра кирпичной ограды,
отщепляйся иголкой от вечнозелёной сосны:
умираешь, неузнанный, к лету, а боги не рады
так внезапно прервавшимся снам, что для них неясны,
непонятны, туманны, как сердце земель альбиона
(ты не хочешь подсказывать, чем же заполнить пробел),
но крестовый поход, но пустыни, но строй легиона
оживали в твоих письменах, пока свод голубел,
пока в прах превращались вина и тончайший папирус —
их волна приняла у изгиба крутых берегов:
ты умрёшь к сентябрю, а никто не узнает, что вырос
из ребёнка посмертно ещё один в стане богов

3.
вслух церемония ветра и гуд стрекоз,
время сегодня — такое же, как вчерашнее,
пусть и идёт по привычке наперекос,
ты подсознательно льнёшь к валунам под башнями,
стынешь в густеющих сумерках, видя, как
жидкое солнце над линией зыбкой плавает,
вот ты подбросишь чеканный его пятак
вместе с потоками днём раскалённой лавы, и
вспомнишь о прошлом, о жизни, что здесь прожил,
всё-таки изредка смахивая на чудище,
правда, теперь ощущаешь себя чужим,
словно насквозь перечёркнутым чьим-то будущим,
но неприкаянный призрак приходит вновь,
остановившись у горного у подножия:
это на свет появляется та любовь,
из-за которой ты веришь ещё в хорошее

4.
с помощью слов знакомишься с альтер-эго,
помня — пока над ухом поют сирены,
северный ледовитый берёт от снега
всё, отчего ты ласковый и смиренный:
синее пламя — чудо, ожог, ухмылка, —
злым языком полярный ландшафт сковало,
нас утешая молча, целуя пылко,
так защищая бережно от провала,
будто спасенье кроется только в этом,
в трещинах на ладонях, чернильных рунах,
ранах, где сверху будут лежать монеты,
старых обрядах и пятнах по праву лунных,
«разницы нет, наверное, в чём теряться,
просто тебя по-прежнему ждут и любят», —
сипло поют косатки, а если вкратце
может быть верным место, неверным — люди

5.
в итоге борьба приводит не к результатам,
а к близкой разочарованной темноте,
хотя ты и дышишь на ладан, травой залатан,
тебе иногда встречаются, — но не те,
которые норовят поскорей исчезнуть
в расщелинах откровенности ледяной,
однако назвать "не теми" не слишком честно
созвездия над космической глубиной:
они мотыльками порхают, совсем немного
касаясь своими крылышками воды, —
и в танце щекочущем вдруг пропадёт тревога,
поскольку, конечно же, нет для неё среды,
куда бы она пыталась сбежать в начале,
столкнувшись лицом к лицу, но пока ещё
зияние дыр озоновых, жест печали
ни даже намёком твоих не задели щёк

6.
на углу произвольной какой-нибудь чистой улицы
ничего не случается вот уже триста лет,
и квартира с торца, и ты смотришь глазами умницы,
как прохожие комкают в пальцах цветной билет,
как трамвайные рельсы ведут в никуда, а свежие
тарталетки в пекарне напротив — объект реклам:
у всего, наконец, есть набросок, своё сольфеджио,
частота неуслышанных нот и подобный хлам,
например, существует отдельный оттенок вторника,
насекомые в парке древесную рвут кору,
только крова иного, чем вдовья каморка дворника
и граффити, с фасада заметные, «я умру»,
не находят, сбываясь истоком глухого шума лишь,
накрывающего монотонным пологом дом,
соглашаешься мысленно с надписью, пусть и думаешь,
что живое в моменте, а завтра всегда потом

7.
спешка о чём-то спонтанном, года всерьёз,
ливень в конце недели — почти насмешка,
знаешь, на славу нельзя посмотреть без слёз,
даже советуют перед прыжком не мешкать,
если ты только не прыгаешь с острых скал
или с прогнившей коричневой черепицы,
жертвуя всем, что так долго в себе искал
очень пытливо, рискуя поторопиться,
именно это должно отодвинуть прочь,
прежде чем вспомнишь, что мучиться бесполезно,
в лёгкие больше воздуха — прямо в ночь,
шторм по спирали закручивай гулкой бездной:
сила, тебе подвластная с первых дней,
в принципе может когда-нибудь стать торнадо,
так ты и без перерыва болишь о ней —
кажется, слишком, но лучшего и не надо

10-12.08.2024.


Рецензии