Письмо к сестре

Привет, сестра, ну как твоё здоровье?
Не пишешь мне, наверно, вся в делах.
Скучаю я по вашему раздолью —
Такого нет на наших берегах.

Теперь зима у вас и много снега,
А вечером на тёмных небесах
Звездами яркими усыпано всё небо,
И мужики уж ездят на санях.

Хотя не знаю с климатом планеты —
Всё хуже год от года, всё теплей,
И той зимы, что раньше, больше нету —
Быть может, эта будет холодней.

У нас Неву, что поднялась недавно,
Пытается зима сковать во льды.
На Невском грязь, и ветер беспощадно
Всё норовит задуть из-под полы.

Народ угрюм, и все спешат куда-то,
На город пали серые тона.
По небу расползлась уныло вата —
Такие, в общем, в Питере дела.

Родителям писать ты редко стала,
Ну а звонок — сама пойми — не то.
Звонка им этого ужасно мало,
А ведь письмо и в Африке письмо.

Отец хворает, ходит по больницам,
Всё глаз ему покоя не даёт.
Он в Питер приезжал ко мне лечиться,
Даст Бог, и на поправку всё пойдёт.

А наша мама чаще плакать стала,
Приеду к ним — всё смотрит на меня,
И трудно ей понять: "Дочь в гости приезжала",
А сын бывает в месяце два дня.

Так и живут они, свыкаясь с тишиною,
И комнаты, где шумно было прежде,
Глядят уныло пыльной пустотою,
Закрывши глухо штористые вежды.

А я, сестра, теряю свой покой:
Не то чтоб боль терзала мою душу,
А страх перед духовной пустотой,
Как будто с жабрами я выброшен на сушу.

Ты понимаешь — смертен человек,
Лишь время, обстоятельства и место,
А остальное будет, как у всех —
Последний вздох, последний стук у сердца.

Смотрю я вдаль, а там всё как всегда,
Лишь нет там нас и тех, кто с нами жили.
А в реках будет так же течь вода,
И небо будет так же синим-синим.

Взгляни и ты: мир тленности подвластен,
Умрём и мы, как тысячи до нас,
Сгниют шелка и золото с запястья,
Могилу вскрыв, утащит алчный глаз.

Но ты бы мне, наверное, сказала:
Есть в детях вечный смысл бытия.
Умрут и дети, сколько б не гадала,
Одна у материального стезя.

Но есть другое, то, что я приемлю,
Туда иду от жизни к жизни я,
Туда пророки смотрят с упоеньем,
В другую параллельностью бытия.

И мне, сестра, не ясно, отчего
Я мыслю этой обречён и счастлив,
И если верить в то, что жизнь есть сон,
То сплю я беспокойно очень часто.

Я не в бреду, и жизнь люблю, поверь,
Люблю, когда дожди питают землю,
Люблю бескрайность скошенных полей —
Но лишь теперь с любовью я им внемлю.

Я внемлю первой капле у дождя.
Единственна она, неповторима.
С любовью приняла её земля,
Благословляя небеса незримо.

Светает. Ночь была темна,
Я молча небу внемлю.
Одна секунда до того,
Как солнце тронет землю.

Одна секунда — срок всему,
Ей власть дана заполнить,
А мне, смотрящему на мир,
Успеть её запомнить.

Живу секундами, сестра,
И в солнце, и в ненастье.
Секундой меряю года —
Быть может, в этом счастье?

Пиши, я буду очень рад.
Скучаю, думаю.

Твой брат


Рецензии