агония

ямб, хорей и амфибрахий, да я не знаю, что это, если бы знала, то шепотом
без топота подкралась бы к полке книжек, ниже на полке взять вместо Маркса, Энгельса,
лучше уж Бродского, Чехова, Канта, Гегеля, и через полосу к лесу бежать и бросаться, кричать и петь,
чтоб без голоса к Велесу, в горные эдельвейсы упасть в песок, и с хрустом хвойного дерева,
коровы дойной мычания звуки запомнить, на саксофоне исполнить, да так, чтоб соседи возмущено стучали в двери,
и ростовские степные прерии вторили моим звукам акапелльной ахинеи,
и если б я знала, то записала на бумаге нотной
беспредельной. я не помню что за терции, герцы,
как их сделать меньше, больше, тоньше боль в сердце,
сосуды сузились, нервы не крепче,
а только хуже, смотря вокруг, все твердят труд!
какой труд? от него кони мрут. и бежать,
убежать далеко в поле, Эгейское море, мудрость житейская бесполезна в горе, депрессия,
прессинг, я не успеваю выполнить долю судьбы своей долг, крамольно я бегу спотыкаясь в глупости юношеской глухости каясь, я вижу финишную прямую линию, дальше можно пешком идти нагишом, свободно, спокойно, может потонем, морской прибой, быть может там найдется покой.
впрочем, нальем корвалола,
вернемся лучше домой.