За маской

Никто  не  знает  меня – не  знает  меня  НАСТОЯЩЕГО.
Для  всех  я  такой, каким  притворяться  приходится.
У  меня  роль  шута, окружающим  шутки  дарящего,
Но  никто  не  спросил, что  же  ЗА 
                этой  маской  находится.

И  никто  не  узнал, что  за  дверью, за  ширмой, за  внешностью,
За  улыбкой  простой, и  за  смехом, за  счастьем, за  радостью.
За   той  глупостью, что  называют  обычно  беспечностью,
И  за  тем  малышом, что  любит  одни  только  сладости…

Мне  хотелось  кричать – меня  обрекли  на  молчание.
Им  не  нУжны  мои  ни  страданья, ни  страх  одиночества.
А  душа  извелась  в  попытках  найти  понимание,
И  не  выразить  всеми  словами, как  этого   хочется!

И  не  выплакать  всеми  слезами, как  это  желается!
И  не  вылить  чернилами  жажду  строкой  на  бумаге!
Это  вечно  в  тебе  будет  черною   думою   мается,
Потому  что  в  тебе  нет  достаточно  твердой  отваги.

И  нет  сил   улыбаться, когда  разрыдаться  так  просится,
Не  закроешь  глаза  и  не  сможешь  спастись  от  реальности.
А  тем  временем  жизнь  по  крупице, по  капле  уносится,
А  тебя  заставляют  сломиться  под   лоном  банальности.

Не  загнать  больше  в  клетку  порывы  немого  отчаянья,
Не  закрыть  на  засов, ибо  боль  лишь  сильней  вырывается!
И  не  спрятаться, не   усидеть   под  покровом  молчания, -
Так  обычно  душа  от    жестокого    мира     спасается.

За  поверхность  шагнуть, протянуть  другу  руку  спасения,
И  проникнуть  в  другую  реальность,
                ту,
                что  настоящая,
Просто  выслушать, хоть  бы  и  молча, не  высмеяв  мнения…
Алчет  кровь молодая   излиться,   потоком  бурлящая!

Но, увы, не  придумали  в  мире  еще  собеседника,
Для  кого  б  оказалось  чужое    важней  своего.
Кто  бы  вытащил  из  пустоты  одиночества  пленника,
Не  потребовав  за  избавленье    взамен         ничего.

И  по-прежнему  требуют  радости, смеха, веселия.
Эту  маску, как  шапку,  носить  обречен  я  всегда.
Отвернутся,
                без  жалости, без  понимания,
                слез  сожаления.
Заточил  в  этот  образ,  как  в  цепи,  навечно  себя…