Риданские истории. До свидания, миссис Таклз

В субботний полдень, как и всегда, миссис Таклз вошла в просторную белую комнату бесплатного консультативного центра, где в узком кругу собирались все желающие поделиться своими проблемами и тревогами и являющиеся равноправными членами «Группы психологической поддержки». Мисс Дорн, что вела эту группу как опытный психолог, позволяла каждому не только высказаться, но и дать воодушевляющий совет другому. Темы для общения возникали самые различные – последствия автомобильной аварии, пережитая тяжелая болезнь, насилие над ребенком со стороны одного из родителей, внутренние страхи и прочее. Все эти проблемы влекли за собой эмоциональные и психологические расстройства, требующие большого внимания специалиста и всяческой поддержки для возвращения к нормальной жизни и без возникновения рецидива.
В этот день миссис Таклз пришла не одна. В ее дрожащих руках находилась плетеная корзинка для переноски животных, и сквозь отверстия между переплетениями виднелись желтые испуганные глазки. На плече у миссис Таклз висела винтажная сумочка из потертой кожи. Старушка была одета в просторное легкое платье однотонного серого цвета с двумя большими пуговицами. И простенькие коричневые босоножки. Пучок седых волос на голове перетягивала белая ленточка. Миссис Таклз немного помялась на пороге, как будто была здесь впервые, но затем прошла вглубь комнаты и скромно уселась на один из предложенных двенадцати стульев, расставленных таким широким кругом, чтобы никому не было тесно, и каждый мог видеть и слышать остальных. Пять уже были заняты. С тремя сидящими миссис Таклз была знакома, и все они улыбнулись ей в знак приветствия. Первая – двадцати четырех летняя мисс Помборн, что лишь два месяца назад оправилась от химиотерапии, победив лимфому. Она долгое время носила кремовый шелковый платок на голове, стесняясь внешнего вида, пока волосы не отрасли на полтора дюйма. Теперь она выглядела, как симпатичный мальчишка, и приветливая улыбка не сходила с ее лица почти ни на минуту. Второй был мистер Дженсон. Его супруга покончила с жизнью, бросившись под прибывающий к здешней станции «Брантненд» поезд. Она не оставила предсмертной записки, и мистер Дженсон искал утешение здесь, в группе поддержки. Третья – полненькая миссис Рингс, несчастная вдова. Муж скончался на ее глазах от сердечного приступа год назад прямо на полу супермаркета. Подоспевшие медики, увы, уже ничего не могли сделать. Мистер Рингс около двадцати лет страдал сахарным диабетом и острой сердечной недостаточностью. Прогнозы продолжительности его жизни всегда оставались неутешительными, но мужчина дотянул до шестидесяти двух лет. Их дочь Изабелла проживала в другом городе, и после похорон так ни разу и не объявилась у матери. Даже не позвонила.
История миссис Таклз была не менее печальна. Она потеряла мужа девять лет назад в результате несчастного случая. Мистер Таклз отбыл на утреннем поезде в дом своей покойной матушки в Ридане, чтобы спилить старое дерево. По словам очевидцев и общему заключению прибывших на место происшествия полицейских, спасателей и медиков, бензопила мистера Таклза оказалось зажатой в сердцевине ствола. Мужчина не успел выдернуть ее вовремя и отбежать на безопасное расстояние, минуя траекторию падения дерева. Замешкавшись на пару секунд, мистер Таклз оказался погребенным под яблоней рядом со своей бензопилой. Его сломанная в локте рука так и сжимала рукоять инструмента, когда его высвобождали из-под дерева. Одна нога в области колена была перебита настолько, что держалась лишь на нескольких лоскутках кожи.
В последнее время боль от тоски стала для миссис Таклз слишком острой, а время так и не залечило старые раны от потери мужа. Она решилась записаться в группу поддержки два года назад. Здесь она нашла родственные души, которые так же, как и она лишились чего-то или кого-то в своей жизни, и оттого страдали. Общение помогало ей забыться от невзгод и печалей, почувствовать себя не единственной в этом мире, не считая своего любимца – серого кота с легким именем Пушок.
Остальных двух мужчин миссис Таклз видела впервые. Обоим было на вид лет сорок-сорок пять. Еще нескольких постоянных членов «Группы психологической поддержки» сегодня почему-то не было на месте.
– Что ж, думаю, мы можем начинать, – войдя в комнату с жизнерадостной улыбкой, объявила мисс Дорн – худенькая женщина с вьющимися черными волосами. – Всем добрый день!
Она была одета в тонкий обтягивающий свитер с воротом, синие джинсы, и прижимала к груди обеими руками бумажный журнал. Мисс Дорн заняла один из стульев и, закинув ногу на ногу, положила журнал на колено.
– Итак, – вновь заговорила она, – сегодня мы приветствуем новых членов нашей группы поддержки. Это мистер Джонс, – указала она на мужчину с бородой-эспаньолкой, сверившись с журналом. – И мистер Смит, – она оторвалась от записей и вскинула приветливый взгляд на второго мужчину с блестящей лысиной и очками в золоченой оправе. – Что ж, повторю еще раз то, о чем говорила при первой нашей встрече, когда мы с вами заполняли анкеты. У нас подобрался очень дружный коллектив. Не стоит никого стесняться. Все мы здесь для того, чтобы помогать друг другу справиться с проблемами, тревогами. Вы уже успели познакомиться с остальными? – спросила она у новичков.
– Пожалуй, – неопределенно пожав плечами, робко проговорил мистер Смит, а мистер Джонс покачал головой.
– Ничего страшного, – вновь одарила их улыбкой мисс Дорн и по очереди представила им всех присутствующих. Даже кота миссис Таклз, с которым та уже неоднократно являлась на субботние встречи. – Ну с кого начнем? Давайте вы, мистер Смит. Расскажете нам свою историю?
– Конечно, – сразу согласился тот и подвинул свой стул немного вперед. – Я школьный учитель. Веду уроки технологии в старшей школе, знаете ли. Прививаю мальчишкам любовь к инструменту и труду руками. Месяц назад… – мистер Смит выдохнул воздух из колеблющейся груди, собираясь с мыслями. Потер вспотевшие ладони о штанины брюк и продолжил: – Так вот, месяц тому назад на моем уроке произошла трагедия. Один ученик отрубил… другому мальчику два пальца руки широкой стамеской. Я… я не знаю, как это могло произойти. – Очевидно, мистеру Смиту было очень тяжело говорить об этом. Он смотрел себе в ноги, а глаза его за стеклами очков наполнялись слезами. – Каждый занимался своим делом у верстака. Да, я приглядывал за моими мальчиками, несомненно. Я… еще я проверял учебные журналы, изучал материалы из учебников. И вдруг крик Робина… он прозвучал так жутко и так громко, – надтреснувшим голосом говорил мистер Смит. Губы его задрожали. Одна слеза скатилась по щеке, оставляя блестящий след на коже, и упала прозрачной кляксой ему на мысок ботинка. – На том уроке ребята учились работать с деревом. Бобби, тот, что сотворил такой ужас, стоял рядом с Робином и в руках у него был молоток и та проклятая стамеска в крови. Робин держался за кисть второй руки, а из… а из об-брубков пальцев била кровь, заливая верстак и пол под ним. Я вскочил и бросился бегом через весь класс к Робину. Я ударил по рукам Боба, и тот выронил инструмент. Затем я схватил его за шиворот, и, прижимая к себе ревущего от боли и страха Робина, повел обоих ребят за пределы класса – Робина в кабинет школьного врача для оказания первой медицинской помощи, а покорного Боба, который даже и не думал вырваться, к директору. Вы бы видели, какая случилась истерика у нашего директора. – Мистер Смит выдержал небольшую паузу, провел пальцем под линзами очков, вытирая блестящие змейки слез. – Наша дражайшая миссис Блауншет, она, знаете, с какой огромной любовью относится ко всем ученикам. А такая чудовищная жестокость просто никак не укладывалась в голове. Миссис Блауншет, кажется, в тот момент потеряла дар речи. Она лишь глядела на Боба глазами, исполненными страдания и душевной боли. Проявив чуткость к миссис Блауншет, я усадил ее в кресло и собственноручно обзвонил родителей мальчиков, вызвал медиков и полицию. За все то время, что Боб провел в кабинете, пока не прибыли его родители, он не проронил ни слова раскаяния. Только улыбался. Мне очень хотелось стереть ухмылку с его лица. Не знаю, как я сдержался. И это правильно Однако, объясняться с полицейскими мне все же пришлось. Несколько раз меня вызывали в полицейский участок, чтобы выяснить детали. Полицейский психолог провел беседу с Бобом и дал заключение, что парень был не в себе. Какое-то отклонение в психике, побудившее мальчика к жестокому насилию. Бобу назначено лечение под надзором докторов, и пока он не ходит в школу. Может, и к лучшему. – Мистер Смит перевел дух и продолжил: – После того случая я не нахожу себе места. В особенности в школе. Ведь кто бы мог подумать, что мальчик, вполне обычный мальчик, не лучше и не хуже остальных, способен на такое! И каждый раз, встречая на уроке или провожая взглядом после звонка мальчиков, я пытаюсь не думать, что кто-то из них может занять место Робина или Боба. Ведь уследить за каждым невозможно. И вновь, и вновь все эти мысли  лезут в голову. Я пытался бороться с этим, заталкивал в себя, но… У меня нет друзей, чтобы поговорить об этом, а в школе не место для всех этих сплетен. Я не один, кому больно вспоминать о произошедшем. Но сейчас, когда я опустошил себя перед всеми вами, кажется, мне стало гораздо легче. Спасибо…
Мистер Смит закончил, вытирая проступившую испарину на блестящем лбу носовым платком. Все кто был захлопали тихонько в ладоши, а ближайшие с ним участники группы ободряюще похлопывали по плечу. Мистер Смит снова и снова благодарил своих слушателей и утирал пот со лба. Глядя на него, Миссис Таклз казалось, что в комнате и правда душно. Она расстегнула верхнюю пуговицу у воротника и тяжело вздохнула. Грудь неприятно сдавливало изнутри. Ощутив, как в корзинке переминается с лапы на лапу Пушок, ей полегчало. Она очень любила кота, и исходящая от него пушистая аура всегда согревала ее больное сердце.
– Вы большой молодец, что пришли к нам, мистер Смит. И спасибо за ваше откровение, – поблагодарила его мисс Дорн. – Теперь немного передохните от тягостных воспоминаний. Если хотите выпить воды, прошу. В углу имеется диспенсер с водой и рядом на столе бумажные стаканчики, – она указала рукой на высокий напольный диспенсер как раз за его спиной, с тремя кранами-регуляторами. – Не стесняйтесь. А мы должны выслушать мистера Джонса, – добрая женщина обратилась к мужчине с эспаньолкой.
– Всем привет, я Элайн Джонс, – начал мужчина.
Дальше его слова для миссис Таклз потонули в густом тумане. Вновь схватило сердце. В уши как будто набили ваты. Она видела, как двигаются его губы, но все звуки, как будто вымели из комнаты метлой для мусора. Миссис Таклз часто задышала, растирая свободной рукой свою грудь. И тут же почувствовала, как кто-то потрясывает ее за плечо. Она повернула голову и увидела встревоженную миссис Рингс, сидящую по соседству. Ее маленькие птичьи глазки испуганно поглядывали то на старушку, то на мисс Дорн. Ведущая группы вскочила со своего стула и нежно обняла за плечи миссис Таклз. Звуки стали возвращаться с быстротой, и миссис Таклз услышала обеспокоенный голос мисс Дорн:
– Принести воды? Вам плохо, дорогая миссис Таклз?
– Нет, нет, все в порядке, милая, – слукавила миссис Таклз. – Лето выдалось очень жарким. Так душно… Воды хотелось бы, если вас не затруднит.
Выпив прохладной освежающей воды из бумажного стакана, миссис Таклз стало немного лучше. Извинившись перед остальными за столь скорый уход, и особенно перед мистером Джонсом за то, что не сможет сегодня выслушать его историю, она встала со стула и направилась к выходу. Участники группы тревожными взглядами проводили миссис Таклз до двери.
Миновав длинный коридор с кабинетами, она вышла на улицу. Миссис Таклз приложила раскрытую ладонь ко лбу, чтобы яркое солнце не ослепило ее глаза, и поглядела в голубое небо. Жаркий солнечный диск находился в зените и нещадно палил землю. В воздухе, особенно над асфальтом, вздымалось марево.
– Ты погляди, Пушок, экая жара на улице стоит весь июль, – заговорила она с котом, направившись вверх по Пятой улице. Животное, услышав свое имя, потопталось лапками внутри корзины. – По два раза на дню приходится поливать наш с тобою садик, никакая посадка не взойдет в такой засухе. Загибнет все. А уж как тебе в такой шкуре, не представляю, бедолажка ты мой. Тебя из шланга не обдашь, не морковь все-таки. Ну, вернемся домой, уляжешься у холодильника. А я тебя как следует водичкой-то напою. Потерпи малость, потерпи, мой хороший. – Хозяйка просунула руку под крышку корзинки и ласково потрепала кота за мягкую холку. Пушок тут же ответил ей благодарным урчанием.
Миссис Таклз направлялась на вокзал. Прежде всего ей пришлось проехать несколько остановок на автобусе. Хорошо, что окошки внутри транспорта были открыты, и ее разгоряченное лицо обдувало приятной прохладой встречного потока воздуха. Добравшись до вокзала, она приобрела один билет на ближайший поезд до Риданской станции и уселась на скамейку перрона. Перрон был пуст. Ветер гонял по асфальту пожелтевшие страницы газеты и пустую пластиковую бутылку из-под минералки. Если не считать шуршания выброшенного мусора, вокруг было так тихо, как бывает разве что на кладбище, в церкви или в библиотеке. Как раз в одно из таких мест и направлялась миссис Таклз – на  могилу к покойному мужу. Мистер Таклз был захоронен рядом со своими родителями – Чарльзом и Беверли Таклзами. А для миссис Таклз места подле мужа после ее смерти, увы, не достанется, и это разбивало ее сердце. С другой стороны, родственников у нее совсем не осталось, а детьми она не обзавелась. Стало быть, и хоронить ее будет некому. К чему тогда думать об этом?
– А еще, я тебе холодного молочка куплю, Пушок, – в глубокой задумчивости поглаживая стенку корзины, приговорила мисси Таклз. – На обратном пути забежим с тобой в молочный магазин мистера Бишли и сразу домой. Иначе, когда мы с тобой вернемся в дом, молоко совсем свернется от такой жары. Ты же не захочешь пить кислятину? Не захочешь. Тогда бы ты любил кефир, а не молоко. Ну вот и наш поезд. Не пугайся шума, Пушок, просто его железные колеса бьются о рельсы.
Миссис Таклз вошла в полупустой вагон и тяжело опустилась на высокое сиденье. В голове ударил звонкий колокол, и зубы инстинктивно принялись жевать во рту воздух. Грудь отяжелела. Миссис Таклз откинулась на жесткую спинку и сделала глубокий вдох. Затем выдох, и снова вдох. И так, пока проклятая боль не утихла. Превозмогая недомогания, она стала глядеть в широкое окно на проносящиеся мимо деревца, которые с каждой минутой становились все ниже и реже, пока не закончились вовсе, а пейзаж травянистых лугов не сменился голой равниной с далекими скалами на горизонте. Каменистая земля песчано-желтого цвета вскоре потемнела и стала буро-оранжевой, а скалы заметно приблизились. За ними правее простиралось море. Впереди появились первые очертания низких зданий, как выделение границ Ридана. Рельсы мягко входили в глотку города, и вскоре показалась первая Риданская станция с газетным киоском почти у самого перрона, магазином продуктов на углу ближайшего здания и занятым работой дворником, опустошавшим единственную урну.
– Мы почти у цели, мой милый, – проворковала миссис Таклз, склонившись головой к корзинке. Она сложила губы в трубочку и подула на мордочку Пушка через плетеную стенку. Пушок зажмурил глаза, втянул голову в плечи и встряхнул ушами. Миссис Таклз с горьким сожалением поглядела на своего любимца и добавила: – И зачем я только потащила тебя в такую жару с собой, ума не приложу. Ты прости уж свою хозяйку.
Миссис Таклз прошла к распахнувшимся дверям вагона и ступила на горячий асфальт перрона. Казалось, что солнце вот-вот потечет вниз по небу, как яичный желток из разбитого яйца. Так оно калило воздух. Старушка привычным путем нырнула в тень под кроны уличных деревьев и прошагала два квартала по прямой до автобусной остановки. Последняя пересадка, и спустя четверть часа миссис Таклз уже покупала три недорогих букетика цветов в ритуальном бутике рядом с распахнутыми железными воротами городского кладбища. Общительная продавщица, как и всегда при встрече с миссис Таклз, не преминула поведать ей последние слухи из жизни города, попутно наглаживая мягкую шерстку обомлевшего от бесконечной ласки, мурлыкающего кота. Новости были так себе, но миссис Таклз вежливо выслушала продавщицу, поблагодарила за цветы и направилась вглубь кладбища.
Минуя бесконечные, однообразные надгробные плиты, миссис Таклз отсчитала двенадцать рядов, затем свернула направо и продолжила идти вдоль могил, вновь ведя им счет. Оставив позади еще пять, она обернулась спиной к палящему солнцу, и стала держаться левой стороны лежбищ усопших. Вскоре старушка остановилась у двух близстоящих надгробий. Один из них, что был шире, делили Чарльз и Беверли Таклзы. Второй принадлежал ее супругу. Миссис Таклз возложила цветы у каменных оснований и отступила на два шага назад, чтобы поприветствовать молчанием давно покинувших этот мир. Минуту спустя миссис Таклз поставила корзинку Пушка на постриженный газон и откинула легкую крышку.
– Давай, милый, вылезай. Покажись, какой ты у меня красивый, – приговаривала она, помогая коту выбраться наружу, взяв его под лапы. – Только не убегай никуда, будь рядышком. Мы недолго побудем здесь и поедем за молочком. Хорошо?
Очутившись на свободе, Пушок распластался на теплой травке и потянулся всеми четырьмя конечностями. Затем встрепенулся, как воробей, только большой и пушистый, и запустил когти в землю. Потоптавшись на месте, он вопросительно взглянул на хозяйку, будто интересовался: «Куда это мы приехали?» После чего широко зевнул и стал медленно расхаживать среди надгробий, обнюхивая незнакомый газон.
Обычно в выходные дни, когда миссис Таклз пребывала на могилу к покойному супругу из Брантненда, здесь было немало народа. Хотя, если сравнивать количество белеющих вокруг памятников с числом пришедших, то последние всегда проигрывали в счете. Люди сновали у могил покойных родственников порознь, и бывало их не меньше двух-трех дюжин. Сегодня был будний день, и миссис Таклз не насчитала и десятка. Не будь живых среди застывших камней, больное сердце миссис Таклз с избытком преисполнилось бы тоски и одиночества. В таком месте, пребывающем в вечном покое, любые скорбные чувства всегда умножай надвое.
Миссис Таклз хотела бы рассказать могильным плитам что-то новое из жизни, но только в последнее время уже перестало что-то происходить. Рутина пожилого человека сводилась к ранним подъёмам из постели и такому же раннему вечернему отбою. День протекал тонким иссыхающим ручейком, берущим свое начало от утреннего туалета и легкого завтрака. Потом был досуг. Миссис Таклз любила вязать шарфики, которых накопилась уже целая уйма, висящими на перекладине в старом громоздком гардеробе. Ближе к обеду миссис Таклз засыпала прямо над вязанием в пухлом кресле с подранным валиком. Каждый день на нем оставались новые следы от когтей Пушка, но миссис Таклз никогда не наказывала его за рваные отметины на ткани. Пригрозит сердито пальцем, а буквально через минуту все шалости забываются. К вечеру миссис Таклз дремала у телевизора, а когда часы на кухне били девять – укладывалась в широкую двухместную кровать, что давно стала для нее тихим бесконечным океаном. Океаном, на бескрайних просторах которого она всего лишь маленькая, потерявшаяся лодочка с заглохшим мотором и разбитым компасом на приборной панели, покачивающейся на волнах под угасшей полярной звездой. Она могла бы рассказать, но…
– Ты чем это занят там, Пушок? – Внезапное шуршание кота вырвало миссис Таклз из глубокой задумчивости. Пушок вертелся позади надгробия мистера Таклза и копал когтями ямку в земле. – А ну, прекрати. Нехорошо это, тревожить чужие могилы-то! Давай-ка в свою корзинку, будет тебе. Убежишь еще ненароком, где я тебя искать  стану? – придав голосу суровую интонацию, она двинулась к камню, чтобы погрузить кота обратно в корзину для животных.
Но не сделав и трех шагов, у нее вдруг подкосились ноги, и миссис Таклз была вынуждена ухватиться за край широкого надгробного камня Чарльза и Беверли Таклзов, что бы не упасть. В глазах зарябило, как на экране, когда барахлит телевизионная антенна. Сердце сдавило так сильно, что миссис Таклз с шумным вздохом выгнала из груди весь воздух. Испугавшись странного поведения хозяйки, Пушок бросил свое занятие и ретировался за надгробие.
– Хо-о-о! – вновь простонала миссис Таклз и стала припадать к земле, сползая плечом по надгробному камню.
Вдруг она ощутила чью-то сильную хватку. Кто-то в последний момент успел подхватить ее под руку, не дав ей упасть на могильный холм. Удивительно, но сердце уже не болело, а в теле появилась небывалая легкость! Чудеса!
Миссис Таклз обернулась лицом к человеку. Им оказался симпатичный молодой парень в черном с красными вставками мотоциклетном костюме. Его зеленые глаза были наполнены небывалым спокойствием и мудростью, присущей лишь тем людям, кто прожил жизнь хотя бы в два или три раза длиннее незнакомого юноши. Убедившись в том, что миссис Таклз уверенно стоит на ногах, он отстранил свою руку. Затем переместился в сторонку, заслонив собой большую часть надгробия Таклзов.
– Я – Дэнни, – сказал он приятным бархатным голосом. – Для друзей просто Дэн. Как вы себя чувствуете?
– Я… э… пожалуй, мне уже лучше, спасибо. Я миссис Таклз. Не стоит лишних волнений, молодой человек. Как вы… я не видела вас. Вы так тихо подошли, пока я была здесь, иначе, вы бы просто...
– Мне очень жаль, если я вас напугал. Это все кроссовки. Они на мягкой подошве, поэтому шаги мои не слышны. Однако, кажется, я подоспел вовремя. Пусть и случайно. С вами правда все в порядке?
– Не сомневайтесь. Я как раз хотела позвать своего кота, он был где-то здесь. Господи, Пушок. Пушок! Ты куда убежал! Кис-кис, иди ко мне! Пушок! – запричитала миссис Таклз, ломая глаза в поисках спрятавшегося беглеца. Осматривая окрестности с торчащими из земли белыми надгробиями, она прочесала глазами каждый квадратный фут, но нигде не было видно серого кота. – Наверное, он испугался или погнался за какой-нибудь жирной мухой, проказник. Ну, задам я ему перца, – миссис Таклз расстроенно погрозила сухим кулаком в воздух и обратилась к Дэнни: – Не могла бы я попросить вас присмотреть за корзиной для животных, пока я буду искать Пушка. С ней, знаете ли, не удобно бродить среди всех этих надгробий.
– С радостью, вот только где же ваша корзина? – развел руками Дэнни.
– Она была тут , – в недоумении ответила миссис Таклз, бегая глазами по пустому газону. – Вот прямо здесь на вашем месте и пристроилась моя корзиночка. Как же это?
– Не хотелось бы выглядеть круглым дураком, однако я не видел никакой корзины. Газон был пуст, как он и есть сейчас.
– Неужели обворовали? – ужаснулась миссис Таклз, обхватив ладонями свое лицо.
– Но кроме нас с вами вокруг никого нет. И я ничего не прячу под своей курткой, как вы можете наблюдать, – улыбнулся Дэнни безукоризненной улыбкой.
Миссис Таклз во второй раз окинула глазами кладбище. Разыскивая Пушка, она не придала значения внезапному отсутствию людей, потому как всецело была занята потерявшимся котом. Но теперь она удостоверилась, что Дэнни говорил чистую правду. Ни единого человека не сыскать за целую милю. Только бесконечные каменные надгробия, поднимающиеся из земли, как грибы после дождя.
– Все не по-настоящему как-то, – неуверенно покачала головой миссис Таклз, поджав губы. – Куда же делись все эти люди, которых всего-то с четверть часа я видела так же, как и вас. Ну не привиделись же они мне. И корзинка исчезла. И Пушок пропал. Я без него домой ни ногой, так и знайте, – теперь уже губы миссис Таклз задрожали, а глаза наполнились блеском.
Взгляд Дэнни стал особенным, будто юноша знал много из того, что было не ведомо бедной миссис Таклз. В его глазах скрывалась глубокая бездна. Пылало жаркое пламя. Лежала открытая книга. Он мягко обнял старушку за плечи и сказал:
– Я знаю, что нужно делать, миссис Таклз. Доверьтесь мне и выслушайте мою историю. И тогда вам все станет ясно. Только не сочтите меня сумасшедшим, не повторите моей ошибки, ибо однажды я принял хорошего человека, который хотел мне помочь, именно за такого, и ни в какую не хотел верить его противоречивым естественности словам. Но наши с вами судьбы очень похожи, и я понимаю это, хотя совсем не знаю вас.
– О чем таком вы говорите? – пожала плечами миссис Таклз. Она очень нервничала и машинально поглаживала острый край надгробия мистера Таклза ладонью.
Дэнни, как галантный кавалер, подставил локоть миссис Таклз, приглашая на прогулку.
– Давайте немного пройдемся по дорожке, а я расскажу вам кое-что о себе, как и обещал. А потом, когда я закончу свой рассказ, мы поищем вашего кота. Уверяю вас, он не убежал далеко, – тут юноша почему-то отвернулся в сторону, будто бы стеснялся собственных слов. Или внезапно налетевший порыв легкого ветерка бросил ему в лицо принесенные с собой крупицы дорожной пыли.
– Я принимаю ваше предложение, но позвольте вопрос? Где же этот ваш мотоцикл? Я очень надеюсь, вы не увезете меня на своей ужасной машине? –пошутила миссис Таклз. Она прекрасно знала, что такую форму, какая была надета на Дэнни, обычно носят любители скоростной езды.
– Мотоцикл? Не волнуйтесь, я оставил его очень далеко.
Такой ответ миссис Таклз всецело устроил и в дальнейшие подробности влезать без всякой надобности ей было не интересно.
– Что ж, раз вы не собираетесь меня похищать, идемте, – все еще улыбаясь, уступила она. – К тому же, кажется, жара внезапно отступила, и прогулка на воздухе мне не помешает. Чего топтаться на одном месте. Но куда же подевалась моя корзиночка?
Она попрощалась с покойными Таклзами и вместе с Дэнни засеменила по асфальтированной дорожке мимо крайних рядов могил. То и дело она вертела головой в поисках кота, но того и след простыл. Как и всех людей. И птиц.
Прогуливаясь с Дэнни, миссис Таклз все время казалось, будто она ни раз слышала чьи-то отдаленные голоса, но никак не могла узреть, кому они принадлежали. Дэнни знал это чувство и просил не пугаться. Он рассказывал миссис Таклз о том, как впервые встретил на мосту через речку Вайи мужчину Бойла, который пришел с севера. Бойла загрызли волки. Миссис Таклз, конечно, не поверила, ведь тот, кого загрызли волки никак не мог прийти ни с севера, ни с юга, потому как и ходить бы он уже не смог. Дэнни уверял старушку, что таких как Бойл он встретил очень много, и все они застряли между мирами и слепо блуждали в надежде отыскать дверь, где их души найдут покой. Затем, выслушав исповедь Дэнни о том, как юноша глядел вниз с моста на свое мертвое тело, лежащее на берегу реки, миссис Таклз наконец рассердилась. Она не могла взять в толк, зачем этот странный парень, который показался ей сначала обходительным и очень симпатичным молодым человеком, теперь умышленно пугает ее чудовищной жестокостью и лжет, убеждая в том, что разбился на смерть на мотоцикле, а его тело отбросило далеко за перила моста. Но, закончив повествование о катастрофе, Дэнни сказал и более странную вещь: что теперь она готова увидеть правду своими глазами.
Дэнни привел удрученную миссис Таклз обратно на могилы Таклзов и велел заглянуть за надгробие Беверли и Чарльза. В то самое место, которое он так старательно загораживал собой, когда появился.
Сама еще не зная, почему, доверившись Дэнни, они медленно шагали к могилам. За широким надгробием виднелись какие-то непонятные предметы, которые миссис Таклз не могла разглядеть издалека. Но чем ближе она подходила, тем явственнее она видела коричневые босоножки, лежащие позади широкого холодного камня. Она все отчетливее слышала голос Пушка. Он мяукал где-то поблизости, но до сих пор его нигде не было видно. Миссис Таклз стало не по себе от тревожного предчувствия чего-то ужасного. Найдя в себе силы, она заглянула за надгробие, и протяжный стон ее прозвучал надорвавшейся струной. Будто в отражении зеркала, она увидела себя, распростертой на земле в запачканном землей сером платье. Ее безжизненное лицо вытянулось, побелело и даже помолодело, а ясные глаза глядели прямиком в небо и больше не боялись ослепнуть от обжигающего солнечного диска…
С другой стороны зеркала на груди своей умершей хозяйки беспокойно копошился Пушок, скользил мокрым носом по холодной щеке хозяйки и безустанно мяукал. А к могилам Таклзов через фантомное тело Дэнни, что отныне стал для миссис Таклз верным спутником, бежал полноватый мужчина, прижимая к уху мобильный телефон.