Басня о маленьких детях

========== Звёзды, конфеты, любовь. ==========

Во отблеске ярких, сверкающих звёзд
Стоит в белом шёлке ребёнок.
Он был худощав, да и мал его рост,
А сам же пока что спросонок.

И Светлые локоны чуть на лицо,
Кудрявясь, легонько свисали.
А взгляд голубой, словно волны, его
Смотрел в отчуждённые дали.

А Лик у дитя ярко бел, словно снег.
Но всё ж, несмотря на обличье
Живёт мальчуган здесь не первый уж век,
Имея большое величье.

Ведь Мудрость сокрыта сакральная в нём,
Всё видит, вверху восседая.
Но только вот сердце горело огнём
Ребячьим, быть юным желая.

А Ноги по полу едва волочит:
Не спал, ведь сей ночью волненье
Схватило его сердца томного быт,
Повысило скорость биенья.

То Бросило в жар, то холодной волной
Потом отдаётся по телу.
Обзор закрывает ему пеленой,
Но сердце его мягко грело.

Он Помнит глаза девы карие те,
Глубокие два океана.
И как она ходит всегда налегке,
Встаёт всегда вовремя, рано.

Она его тащит скорее сейчас 
К начальнице их— Юмэками.
Богиня слепа, да вот зорок ей глаз,
Они это поняли сами.

Порядок вершит, не взирает она
На внешность, отличья, богатство.
И только однажды была сражена
Наёмников двух её братством.

Казалось бы, Това — пай-девочка, но
Роан — непреклонный разбойник.
Всё живы ребята. Хотела бы — то
Уже был бы каждый покойник.

Бегут, спотыкаясь. Один любит спать,
Вторая его поднимает.
Никак опоздать не хотели б опять.
Как дружат? И сами не знают.

Но он с восхищеньем смотрел на неё,
И смотрит, смотреть будет, честно.
Удар получить, даже сильный, в плечо
От Товы — казалось бы лестным.

И чувствами полнится юная грудь
При взгляде на волосы эти.
Блестящие, русые. Трудно вдохнуть,
Они — всего лучше на свете.

А поступь её — аккуратна, как вязь.
Шаги семенят потихоньку.
Но он рядом с ней — неотёсанный, грязь,
Слова его бьют, как иголки.

А та покричит, чтоб быстрее пошёл,
За руку сжимает сильнее.
Зачем ему мир, если кожа, как шёлк
Его пальцы тонкие греет?

Она его гонит. Влюблён, как дурак.
Смотрел на ту девочку в платье.
Хотел, чтоб они здесь стояли, и как
Во сказке слились во объятьях.

Да только завет Юмэками был строг:
Нельзя им друг в друга влюбиться,
Мол Это — зловещий и страшный порок.
Не выбрали ведь где родиться?…

За что суждено ему это терпеть?
Любовь, что не может свершиться.
Да лучше уж быть обречённым на смерть,
Чем строить себе небылицы.

Он думал всю ночь, как об этом сказать.
Сейчас идёт сонный на встречу.
Но время уже повернуть нельзя вспять,
Роан ведь не мастер на речи.

И всё понапрасну: зазря и не спал,
Зазря поддавался тревогам.
Придумать не смог, а сейчас, как финал
Решил всё сказать по дороге.

Хоть руки трясутся и взгляд помутнён
От вида такого созданья
Уже не уверен: реальность иль сон,
Как будто теряет сознанье.

А Това ударит его по спине,
Ведь он, не смотря на дорогу 
Идёт не туда, её тянет к себе,
Она на него смотрит строго.

Вопросы возникли. Что ж сонный такой,
Чего себе смотрит под ноги?
А мальчик ей скажет: девчонке простой
Такие ж простые три слова.

И каждый в них слог, каждый звук: всё одно.
Звучит лаконично признанье,
Но знает, потом за него всё равно
Получит своё наказанье.

А Това стоит, ужасаясь, смотря
На парня, не зная, что делать.
Она ведь любила, но только нельзя,
Накажут тогда двоих дескать.

Богиня же к ним уж навстречу идёт.
А стук каблуков её эхом
Стремится всё в небе бескрайнем вперёд,
В пути не встречая помехи.

И речь Юмэками поспешно прервав,
Она прокричала с опаской,
Что мальчик три слова заветных сказал,
Лицо его полнится краской.

Рокочет в груди, знает он наперёд:
Ужасно всё будет, ужасно!
Но всё ж не жалеет свой юный живот,
Иначе родился б напрасно.

Богиня не видит, но чувствует, как 
Роан в этот миг во смущеньи
Стоит и не знает, куда деть глаза,
Чрез стыд проявляя терпенье.

Вещает уже Юмэками двоим,
Что будут наказаны вскоре.
И смотрят ребята лишь взглядом пустым,
Пытаясь прожить это горе.

Она говорит: мягко, очень тепло,
Об их за сей грех наказаньи.
Слова как осколки собрались в стекло
Про кару за это деянье.

На землю отправятся, к людям простым
В телах молодых парня с дамой.
Роан поклянётся: теперь он один,
Она поклялась в том же самом.

========== Про ненависть и сны. ==========

Друг друга они ненавидят сполна,
На улице видятся часто.
И Тову терзает столь сильно вина,
Роана – одно лишь злорадство.
 
Друг другу смотрели они косо вслед,
Нахмуривши тонкие брови.
И это ведь лучше, чем ясный ответ,
Что мог бы и стать одним словом.
 
Друг другом лишь мысли полны в эти дни,
Казалось, что их отношенья
Уже почти год до конца решены,
И их привели к пораженью.
 
Ни мига отдельно от взгляда чужих
Саднящих, чуть приторных глазок.
Но зрелище это всё ж было для них,
Пожалуй, любых лучше сказок.
 
Роан вспоминал все детали лица
И гладких волос водопады.
Он любит её, да вот только нельзя,
А в едких словах мало правды!
 
Немножко, но есть, не любила ж его,
А он отдавал своё сердце
И в холод, в мороз, да себя самого
Она чтоб могла отогреться.
 
Готов был к ногам целый мир положить,
Он мог бы вполне, только толку?
Простой хулиган вдруг решил полюбить
Закрытую всю пай-девчонку!
 
И глаз карих цвет всё тянул, как магнит,
Казалось, овраг там бездонный
Внутри тех очей под замочком сокрыт,
А взгляд её бодрый, не сонный.
 
Он помнит слова её мягкие те,
Что сказаны были когда-то.
По голоса звукам бы плыть на ладье,
Хотели бы так все ребята.
 
Она подросла, Юмэками дала
Им юноши, девушки просто
Уже почти взрослых, как видно, тела,
И внешностью он переросток.
 
Хоть выглядит, будто ему двадцать лет,
И весь в меру взрослый: нормальный.
Души нескончаемый яркий лил свет,
Внутри ещё юн аномально.
 
Его сторонились, прозвали «чудак»,
А он лишь работал с цветами,
Возможно, с ним было всё ж что-то не так, 
Но это вина Юмэками!
 
Собрать мог Роан вам прекрасный букет,
А стоило это немного:
Всего лишь то пара блестящих монет,
С такой цены, правда, нет прока.
 
Хотел бескорыстно другим помогать,
Да только ему вышло боком .
Не чтоб заработать и статус, и стать,
А так, из тени, ненароком.
 
Возможно безумец в реальности злой,
Да только на это вам скажет:
«Да ладно уже… Юмэками с тобой!»,
И всё ж не лишит вас поблажек.
 
И взгляд голубой ярким морем сиял,
Но лишь бы не рушила скорбью
Реальность: суровый и жёсткий вандал,
Не рушила чтоб ту гармонью.
 
А Това казалась ему, как с картин,
За нею тянулись все люди,
И свет её яркий сквозь толщи гардин
Казалось, виднеться уж будет.
 
Увидит те косы: и наземь упасть
Готов, защищая девчонку
От прочих, готов даже зверю рвать пасть,
Намёк чтобы сделать ей тонкий,
 
Ночами не спит, он мечтает о ней,
И позже всё будет как в грёзах!
Решится поспать тот в одну из ночей,
Увидится с ней, вытрет слёзы.
 
Готов умирать и готов воскресать
Одной ради дамы знакомой.
И это же всё вам пора услыхать,
Да только в рассказанном Товой.
 
А Това смеялась, коль вспомнила вдруг
Тот голос: смешной, очень звонкий.
О, милым ей был тот возлюбленный друг,
Казался хоть малым ребёнком.
 
И белое облако лёгких волос
Пушилось, она же смотрела.
Глаза, со следами утёртых им слёз,
И новое крепкое тело.
 
Как мальчика раньше за руку вела,
Вздыхая, она вспомнит резко.
Но память в неё острым бьёт, как стрела,
Ьепрпение, будто бы леска.
 
Он добрый ко всем, пусть же добрым и к ней
Так будет, как с прочим народом!
Его доброта и спустя пару дней,
Останется той же, и годы.
 
Она знает больше, чем кто-то другой,
Возможно, все чувства в деталях,
Конечно, никак не понять ей с лихвой,
Зато она лучше по знаньям.
 
Всё ясно и чётко расставит в места,
Не знает никто  только, честно,
Как девушка в двадцать умна и мудра,
При этом и внешне прелестна.
 
Мужчины пред ней на колени да ниц,
неважно: будь то лишь крестьянин,
Король иностранный иль местный кронпринц,
Богатый купец иль мещанин.
 
Ей дарят цветы, ей дарили кольцо,
Молили быть только лишь с ними,
Да Това же помнит одно лишь лицо,
С глазами водой голубыми.
 
Сейчас та – юрист, что работу свою
Навек, всей душой обожает,
Законам верна. Хоть и скажет «Люблю»,
Нельзя: уж прекрасно то знает.
 
Свой взгляд карих глаз и боится сама,
Им будто б других убивала.
Он пилит и режет, сжигает дотла.
Ей жёсткости в жизни немало.
 
Обычно как камень, холодный металл,
Кузнец не возьмёт: не под силу.
Да парень тот сердце навеки забрал,
От чувств этих боли в могилу б.
 
Ночами не спит и мечтает о нём,
И позже всё будет, как в грёзах!
Решится поспать одним ленным столь днём,
Увидится с ним, вытрет слёзы.
 ***
Она у обрыва, шатаясь, стоит,
От слёз битый час задыхаясь.
Он руку ей тянет, не падает вниз,
Помочь, успокоить стараясь.
 
Лицо покраснело, опухли глаза,
Вокруг ливень холодом блещет,
И будто сейчас вдруг настанет гроза,
Он тянет её к себе резче.
 
Запутанный шаг, чтоб не падать ко дну,
Летают все пряди по ветру.
Не любят, конечно, такую весну,
Обрыв уж от них в пяти метрах.
 
Она говорит, что как он – человек,
Сама же решить в состояньи
Потратить ей как свой короткий столь век,
И тут же теряют сознанье.
***
А он у обрыва, шатаясь, стоит,
От слёз битый час задыхаясь.
Она тянет руку, не падает вниз,
Помочь, успокоить стараясь.
 
Лицо покраснело, опухли глаза,
Вокруг ливень холодом блещет,
И будто сейчас вдруг настанет гроза,
Она его тянет вмиг резче.
 
Запутанный шаг, чтоб не падать ко дну,
Летают все пряди по ветру.
Не любят, конечно, такую весну,
Обрыв уж от них в пяти метрах.
 
Сказал вдруг, что он, как она – человек,
И сам же решить в состояньи
Как тратить ему свой короткий столь век,
И тут же теряют сознанье.

========== Мораль признания. ==========

Ведь выше они этой глупой любви,
Любить им давно запретили,
И  вот бы им стать лишь простыми  людьми!...
Как будто они и не были.
 
Но в прочем, никак не давно им понять,
Убрав свои маски величья,
Что милая им Юмэками – их мать,
Дала человека обличье!
 
Пробыв столько лет с сильной властью, они,
Казалось, совсем позабыли,
Что были тогда лишь простыми детьми,
До власти сейчас век и мили.
 
Да вот Юмэками – Богиня всех снов,
И знает: у них есть желанье.
Она им поможет начать прям с основ:
В любви золотого признанья.
 
Те двое с утра лишь в холодном поту,
И Това не может забыться,
Роан не забудет и девушку ту:
И сон вновь позволил влюбиться.
 
Да с новым огнём загорелись глаза,
Глаза одному человеку
Отдать те готовы. И эта весна
У них в сердце будет навеки.
 
Осмыслив тот сон, наконец-то пришло
Заветное к ним просветленье,
Что люди они, а не кто-то ещё,
Они той Богини творенье!
 
Хотелось кричать от накала страстей
Внутри одного только мозга.
Ломались: любой всяких правил сильней,
Да вот оказалось всё просто.
 
Краснеют вмиг щёки, сжигая дотла
Всё тело, весь разум, и только
Та искра пожить человеку дала,
Что был в этом разуме долго.
 
И холод от ветра и капли дождя –
- Виднеется всё на том стане.
Забыли все «можно», забыли «нельзя»,
Ничто с ними больше не станет!
Что ж, Това вскочила с постели тогда,
Расчёску беря к себе в руки.
Она размышляла об этом всегда,
Всегда размышляла в разлуке!
 
Бежит пусть к Роану и скажет ему,
Мол, глупыми очень мы были,
Мы ж люди теперь, навсегда потому
Полюбим, забыв все обиды.
 
А он улыбнётся
Она улыбнётся, обнимет,
И вместе пойдут, может быть, в света край,
И больше не будут пустыми.
 
А прядка за прядкой волнистых волос
Скользят в её пальцах, как нитки.
У ней ни следа от давно стёртых слёз,
И нет в мире ярче улыбки.
 
Бежит умываться прохладной водой,
От сна же слипаются очи.
Она благодарна своей всей душой
Той тёплой весеней лишь ночи.
 
Весь мир угасает при мыслях о нём,
Роан в её сердце: разбойник.
И хочется быть ей с ним только вдвоём,
Ведь он – самый верный поклонник.
 
Пока одевалась, корила себя
За ту бесконечную глупость.
Её же народ называл, столь любя
Умнейшей за всю её мудрость.
 
Одно чётко помнит: сегодня среда,
Работает он вновь с цветами
Она по средам отдыхает всегда,
Сегодня увидятся сами.
 
Роан огорчился, поняв, что во сне
К себе прижимал крепко Тову.
Горел от обиды и злости: в огне,
Покуда не понял основу.
 
Она – человек, человек, как и ты,
Вставай, драгоценный товарищ!
Ведь ты человек, так что ну, не грусти!
Признайся, тогда и узнаешь!
 
Ты знаешь её уже больше ста лет,
Сочти за своё уже право
Узнать окончательный точный ответ,
Иначе ведь так не гуманно!
 
Боится, как зайчик пред волком Роан,
Но понял: что он соберётся.
И встретится с ней: милой, будто обман
С заходом палящего солнца,
 
И взяв гребешок кудри начал чесать,
Запутались, стали, как комья.
Но локоны - моря солёного гладь,
А мысли по сердцу, как копья.
 
Умылся он, будто б не здесь, не сейчас,
Такой очарованный, в спешке.
И коль согласится, то с Товы бы глаз
Потом не сводил, был бы пешкой.
 
Ему предначертана эта судьба,
Раз Тове в любви сей признаться
Ему шанс дала Юмэками. Любя
Сегодня он будет, как в трансе.
 
И хочет сказать, очень хочет кричать,
Но молвит одно лишь «Спасибо».
Ему Юмэками почти будто мать,
Услышит она это диво.
Стоят молодые, а рядом цветы,
Их ветер легонько колышет
Они сейчас плачут, как дети чисты,
Никто их сейчас не услышит.
 
Признаться решили, и было не зря,
За руку идут, как по сказке.
Сердца будто выпрыгнут скоро, горя,
И больше у них нет опаски.
 
Мораль такова: Вы не будьте глупы,
Слабы, или долгие годы
Из жизни упустите, что вам даны
Не будут разок ещё сроду.