Пуля сознания

Мой пистолет-то давно уж заказан,
И документы давно им отнёс,
Все узнают по шагам меня сразу,
Сразу по коже играет мороз.

Кто здесь гроза всей милиции? Васька,
Только для младших – Василий Стрелков.
Лиде своей по-ребячьи дурашка,
Нинке же лучший отец из отцов.

Помнят меня по суровой походке,
В страхе пред мною опасный бандит,
Дамы мне вслед улыбаются кротко,
Взгляд мой сверкает: почти малахит.

Кудри белёсые свет отражают
Рано горящей, зима ведь, луны.
Все меня грозного, строгого знают,
Лучший защитник родимой страны.

Я по пути чуть в раздумья впадаю,
Бдительность нужно мне всё же держать,
Беды грозят людям этого края,
В целом в опасности наша Русь-мать.

Пал ведь недавно союз наш Советский,
Пал ведь недавно: два года назад.
Рост криминала в стране моей резкий,
Этому точно никто и не рад.

Даже сейчас я на службе: всего-то
Час мне был дан пистолет мой забрать.
И допоздна лишь работа, работа,
Там управлять или тут помогать.


Где-то в районе я этом родился,
Только отец мой, по правде, ушёл.
Может пропал, вероятнее – спился,
Мать говорила, далёко он, мол.

Отчим растил вместе с матерью рядом,
Выпить любил, но немного: слегка,
Мне никого кроме них и не надо,
Явно ж любили меня, дурака!

В школе учился не плохо, но средне,
Лиде Красновой спасибо сказать
Должен был я, да сказал только бредни:
Все про любовь к ней, чуть позже – про страсть.

Та лишь смеялась сим голосом чистым,
Волосы будто водой по плечам.
Взглядом сверлила: столь сине-сребристым,
Я в тот момент пал душою к ногам.

Пряди прямые сверкали на солнце,
Блик очень яркий на русых шелках.
Ткани не знаю, но знаю, что бьётся
Сердце моё где-то в тех волосах.

Тонкие брови отличницы этой,
Взгляд удивлённый от ласковых слов.
И на контрольной даёт мне ответы,
Я ж на защиту её встать готов.

Только вот сам стал посмешищем неким,
Кудри до шеи свисали мои,
«Волосы длинные носят лишь девки!»,
Я быть хотел не таким, как они.

Просто никто не задумался даже
Как меня можно понять и простить,
Где же сплочённость советская наша?
Лида одна лишь смогла полюбить.

Волосы эти, назвавши «барашком»,
Пусть уже кудри мои коротки,
Всё же жена, как совсем первоклашку,
Так называет, целуя в виски.

Множество раз мимо них с свистом пули
Звонко летали, аж страшно вздохнуть.
Нож у лица меня раз караулил,
Как же я выбрал в милицию путь?

Вечером как-то с занятий по боксу
Спешно пришёл, раздеваюсь, смотрю:
То, что увидел – пилою по мозгу.
Мать моя мёртвая, кровь по лицу.

Отчим бухой, нет, не пьяный: в хламину.
Сразу на бег, быстро к ней: пульса нет.
Мне, как любому страны гражданину
Нужно сказать всем про тот инцидент.

Он неспеша, только яростно ходит,
Сына увидел: ускорил свой шаг.
Понял: убить захотел меня вроде,
В дверь ускользнул и захлопнул кой как.

Выскочил я, и на лестничной клетке,
Словно спасение, вижу тогда
Добрую очень старушку-соседку
Помощь прошу, ведь случилась беда.

Отчим в то время пытается выйти,
Мы с ней в квартиру заходим её,
Правда, хотел закричать «Помогите!»,
Только не надо: развил уж чутьё.

Я к телефону бегу, набираю
Номер милиции, в спешке звоню,
Быстро им случай уже объясняю,
Чувствую будто на теле броню.

Плакать с чего-то никак не желаю,
Радости нет – лишь духовный раскол.
Я близко к Аду, столь близко же к Раю,
Только пугает весьма произвол.

Слабый замок под ударами чёрта
Чуть не сломался, соседке помочь
Должен я был, я ведь ей просто кто-то,
Всё же спасла. На дворе почти ночь.

Слабо обняв, говорю: «Поспокойней,
Скоро приедут, и я помогу!»
Взором глядит на меня: полусонна.
«Уж не желаешь такого врагу…»

Топот за дверью, и стука не слышно,
Вмиг из квартиры лечу к мужикам,
«Ты вызывал?», «Да, был я.», «Что ж, отлично!
Нас до квартиры веди тогда сам.»

Я и повёл, дверь открыли, там прямо
Шаг уж пройдём, и увидим в тот миг
Милую, нужную, мёртвую маму.
Я же никак подле ней не поник.

Дальше суды, разбирательства, страхи,
Будто стоял уж не в зале суда:
Как на коленях, главою на плахе,
Понял: в милиции буду всегда.

Хата ж моя, опекала бабуля:
Жёсткий, суровый и злобный тиран.
В прочем, все шрамы давно затянулись,
Свыкся, что мир – это боль и обман.

Кстати, ведь случай один был в работе,
С памятью беды с тех самых времён,
Помню всё смутно, но было ведь, вроде…
Только похоже скорее на сон.

Парень убил чью-то мать, ну а дочка
Чудом смогла от него убежать.
Правда убийца – одна заморочка,
Трудно мне было его усмирять.

Он без ножа, под ногами лежала
Бывшая лавочка – нынче доска.
Может она быть похуже кинжала,
Бьёт по затылку и в оба виска.

Кровь потекла и упал тогда больно.
Больно в душе мне от девочки той.
Наши примчались, и быстро довольно
Руки связали ему за спиной.

Я был таким же, как это девчонка,
Очень давно, но сейчас я сильней?
Нет, ведь души всё равно та сторонка
Будет со мной до скончания дней.

Вот, сотрясение, с памятью плохо.
Сильно в тот день, это ясно, страдал.
Ух, уж дошёл, а сознанье оглохло,
Здесь и дороги к заказу финал.

Мигом достал подле входа свой паспорт,
Быстро зашёл, документ предъявил,
Там меня ждал кто-то видом, как пастор,
Только чуть больше в нём мужества жил.

Новый ПМ{?}[Пистолет Макарова,  аббревиатура читается как пЭ эм.], с ним же два магазина,
В каждом по восемь патронов лежит.
Близится к ночи, опасно так сильно,
Только вот каждый почти уже спит.

Топать домой не хотелось по снегу,
Нынче опасно: а мало ли что?
Хоть и обучен стрельбе, драке, бегу,
Смогут меня превратить в решето.

Группа преступная жёстче ударом,
Выстрелом, словом, своим кулаком.
«Не лезь против лома», - сказали недаром,
Коль при себе не имеешь ты лом.

Группой на группу – честнее по праву,
Двое к двоим – тоже честно. Да вот
Группой на пару – никак не по нраву,
Я против группы – ужасен исход.

В паре кварталов отсюда в сторонке
Бывшая хата виднелась моя.
Там жили скромно, совсем потихоньку
Я и родные: прекрасна ж семья?

Только район здесь до жути опасный,
Пьянки-гулянки, ножи, трупаки.
Сколько продать не пытался б – напрасно,
Взяли б, пожалуй, одни дураки.

Мне по суду та квартира досталась,
Старая мебель, посуда, кровать.
Всё же люблю я её, и не малость,
Если истории жизни не знать.

Взгляд на округу, часы: скоро десять,
Скоро подходит к концу мой черёд
Ставить порядок на улицах, резать
Колким словечком других наперёд.

Ноги в сугробах, идти – лишь проблема,
Студит мороз, как вдруг слышу: стрельба.
Должен идти, ведь моё ещё время,
Голос внутри – как сплошная мольба.

Кто, почему – лишь сплошная загадка,
Я подбегаю к другому двору,
Вмиг на душе сразу тошно и гадко,
Я не успел и себя лишь корю…

Пуля шальная влетела прям в даму,
Сына желавшую как-то прикрыть.
Смерть ведь мальчишке ещё видеть рано,
Он-то не сможет нормально так жить!

Кровь разливается алым по снегу,
Быстро сказал пацану убегать,
Сам свой ПМ зарядил, и в ответку
Точно готов по бандитам стрелять.

В банде, пожалуй, пятнадцать их было,
Наших – семёрка, восьмым буду здесь.
Выстрел за выстрелом, парни-громилы
Наши готовят им жёсткую месть.

Все, капитана увидев, вдохнули
Силы и мощности полную грудь.
Снова летят в неприятеля пули,
Я же как будто совсем канул в муть.

Выстрел в меня – увернусь всё же ловко,
Трачу патрон – и в колено попал.
Годы потрачены мной на сноровку?
Вряд ли, таким был всегда, и коль мал.

Быстро стреляют, бандиты упали,
Вдруг по двоим ещё пули прогнал.
Всех победили, да очень устали.
Радость закрыла нам каждый фингал.

Что-то хотят мне сказать, но я вижу
Только и только лежащий здесь труп.
Я подойду к ней в упор, ещё ближе,
Просто ведь шла, да кто знал, что убьют...

Взгляд тот стеклянный разбил мою душу,
Там же читалась бесшумно мольба.
Все мои чувства стремятся наружу,
Образ иль счастье? Пустая борьба.

Руки трясутся, над ней я склоняюсь,
Кровь вытираю поспешно со лба.
Знаю, не я виноват, но покаюсь.
Мама, я вспомнил опять же тебя.

Что-то же было мгновением раньше,
Что-то же было секунду назад.
Что-то же было, и будет же дальше,
Щёки от слёз, как в пожаре горят.

Я ухожу, не дослушав их речи,
Служба сегодня окончена вся.
Пара кварталов... И слёзы не лечат,
Хочется крикнуть. Хочу, но нельзя.

Пара кварталов, сплетаются ноги,
Будто бы пьяный, да только не пью.
Пара кварталов, удастся немногим
Выдержать тяжкую ношу мою.

Пара кварталов, и всё, как в тумане,
Слёзы, и разум сейчас помутнён.
Пара кварталов, как соль прямо в ране,
Эта округа в сей миг будто сон.

Пара кварталов, иду без оглядки,
В сумке тринадцать патронов лежит.
Пара кварталов, а мысли - как в прятки.
Все испарились: про тяжесть иль быт.

Пара кварталов за миг пролетели,
Всё пред глазами - большое пятно.
Пара кварталов и тяжесть на теле,
В прочем, уже мне почти всё равно.

Пара кварталов: мне дверь поддаётся,
Что ж, поскорее я лягу в кровать.
Пара кварталов: встаю только с солнцем,
Завтра суббота — и я отдыхать.

Сон поглощает морскою волною,
Хочет укутать и хочет обнять.
Дрёма в глазах застывает стеною,
Вижу родную и милую мать.
***
Встал по утру, ведь заря разбудила,
Чуть потянулся, идти всё ж решил.
Мать на меня поглядела столь мило,
- Что же, родной, не хватает уж сил?

В сумку тебе кое-что положила,
Пуль там тринадцать, расходуй с умом.
Ну, собери все свои уже силы,
Смей же прогнать изо горла прочь ком.

Пули же те уж никак не простые,
Выстрелишь в цель - та поймёт наконец:
Всю твою боль, да и чувства лихие,
То, что ты вовсе, никак не подлец.

Только вот помни, одна из них точно,
Будет работать, а может и все...
То есть убить я могу не нарочно?…
Будет провалом ошибка ведь мне.

Вспомни хотя б пред своим возраженьем,
Что о тебе за спиной говорят,
Даже все те, на кого ты с почтеньем
Смотришь всегда, и кому очень рад.

Правда ж, коллеги, ты только подумай,
Все говорят о тебе: "неформал",
Мыслью задашься, никак и не глупой!
Что, если б их без стыда убивал?

Вспомни жену. Да она ведь ужасна!
Все у тебя от неё синяки,
Льстит тебе, Вася, словцом своим красным,
Жмёт твоё сердце, как будто тиски!

Дочка мала, да и что с неё проку?
Глупая, спорит, не любит совсем.
Слушай, Васёк, я ведь знаю-то толк тут:
Больше жила, больше вижу проблем.

Надо вздохнуть, отдышаться? Не знаю,
Чувства свободны и очень легки.
Я где-то близко к порочному краю,
Все по заслугам получат враги.

Бег до метро получился недолгим,
Только меня пропустили с ПМ,
Мол, очень верен стране, да и долгу,
Странно, про что мне сказали в тот день?

Помню прекрасно издёвки начальства,
Помню прекрасно издёвки жены.
Где же всё наше советское братство,
Люди важны, люди также нужны!

Длинные волосы мягко свисают,
Я ведь "баран" и "девчонка"? Тогда
Выстрелю просто, и всё угасает.
Спросят "Хочу ли?", отвечу "О да!".

Пули сознания... их здесь тринадцать,
Меньше немного, чем мне сейчас лет.
Сколько уж мне? Вспомнил точно: пятнадцать,
Сам же забыл, сам же вспомнил ответ.

Точно одна здесь сработает, ясно.
Может двенадцать других здесь зазря.
Мне-то не жаль. Я подавлен ужасно,
В горе и злобе постыдно горя.

Станцию слышу, лечу из вагона,
В мыслях пустых и проходит мой путь
Прямо от рельс в закоулки до дома,
Всё же решаюсь  я ключ провернуть.

Вижу лицо этой глупой девчонки,
Вижу лицо своей мерзкой жены.
Обе волнуются, слыша звук звонкий
В сумке, где вещи адепта страны.

Видят ПМ, поздравляют с обновкой.
Лида моя не могла ожидать:
В эту секунду я выстрелил ловко
В дочку свою, говоря им про мать.

Следом в жену, не успела и ахнуть,
Дальше всадил по пять пуль сразу двум.
Буду один теперь в мире я чахнуть?
Где-то внутри разливается шум.

Детство отрывками: смех и издёвки,
Лида тогда не любила меня,
Я ненавидел те тонкие бровки,
Всех ненавидел я с первого дня.

Все ненавидят - а я защищаюсь,
Око за око, сказал б даже так.
Да, я быть лучше, конечно, пытаюсь,
Что, правда делать, коль мир - лишь твой враг?

Слёзы текут, но от счастия плачу,
Боже, спасай, как же мне хорошо!
Месть удалась, ну а что это значит!
Нужно и нужно ещё и ещё!

Пуля одна с безрассудства осталась,
Впрочем, мне будет уже всё равно!
Правда, для счастья нужна только шалость,
Рад сейчас я, только есть одно но.

Голос откуда-то шепчет мне нежно:
"Знаешь, убийца, совсем, как "отец",
Есть одна пуля, ты слышишь, а? Грешник,
Ты ведь не встретишь тогда свой конец.

Пуля сознания здесь, что за чудо!
Ну же, познал ты уже самый край,
Будь же смелей, да ведь, Вась? Не занудой!
Взял пистолет - так тогда и стреляй!"

Матери голос: узнаю из сотни,
"Мне только верь, ты же слышишь, Васёк?"
Била тревога ужас в живот мне,
Дуло к виску, и нажал на курок.

В день тот три трупа: семья капитана,
Он их убил и себя наказал.
Всё же, возможно, им знать слишком рано,
Что капитана мозг жизнь всю скрывал.

Голову ломит от мыслей потока
Всяких сейчас детективов, врачей.
Чудом скрывалась годами так стойко
Личность вторая от всяких людей.