Жизненные наблюдения - 70. И такое бывало - 24

                Жизненные наблюдения - 70
                И такое бывало - 24
                Унижение, гордость и глупость

 В конце 80-х ко мне обратилась мать капитана милиции, обвиняемого в "убийстве полковника милиции при исполнении им служебных обязанностей". Это дело уже гремело по всему городу и краю - не каждый день в кабинетах стреляют в полковников. Следственные органы работали не покладая рук и к концу следствия  было несколько томов по одному эпизоду. Но самое интересное то, что в материалах дела целых два тома состояли из материалов, характеризующих обвиняемого, и все они были положительными. Капитан был на хорошем счету, он был мастером спорта по стрельбе из пистолета, членом сборной края.
 Начались слушания в краевом суде. Дело, казавшееся простым только работникам следствия, в действительности представляло верхушку айсберга, большая часть которого была скрыта под водой.
 Капитан знал, что его жена уже несколько лет сожительствует с этим полковником, но он любил её, надеялся на что-то, терпел своё унижение, о котором было известно не только ему, но и его сослуживцам.
 Однажды он с друзьями сидел в рабочее время на стадионе «Динамо», играл в нарды, отдыхал. И в это время принесла нелегкая того полковника, который устроил скандал и матом-перематом дал указание капитану на следующий день явиться к нему в кабинет в УВД края. Надо отметить, что потом в суде все охарактеризовали полковника как грубого, невыдержанного человека, способного ни за что оскорбить подчиненного.
Капитану, как говорится, деваться было некуда, раз приказано явиться к начальству. Чтобы успокоиться, унять дрожь во всем теле, он выпил пол-литра дешёвого вина, засунул за пояс два пистолета с полными обоймами и пошел в УВД —"сколько ж можно терпеть!" В те времена на проходных еще не было металлодетекторов (они появились после этого случая), капитан показал служебное удостоверение, расписался в журнале и вошел в здание. Поднялся на этаж, где был кабинет полковника, немного постоял у кабинета, постучал, открыл дверь: «Разрешите войти». И тут на него снова полился отборный мат и оскорбления. Капитан выдернул из-за пояса пистолет и нажал спусковой крючок. Выстрела не было - осечка. Тогда он выдернул второй пистолет и несколько раз выстрелил в полковника, находившегося напротив него всего в нескольких метрах, и он, мастер спорта, от волнения не смог точно попасть с пяти-шести метров. Полковника увезли в больницу, где он через три дня скончался.
 В краевом суде подсудимого защищала пожилая женщина-адвокат, она ходатайствовала о вызове в суд в качестве дополнительных свидетелей лиц, хорошо знавших капитана по работе и занятиям спортом. В суд явились олимпийские чемпионы, известные спортсмены, работники УВД края — все они охарактеризовали капитана исключительно с положительной стороны. Потом, как мне стало известно, их "прорабатывали" за то, что они "выгораживали убийцу".
 Адвокат на встречах с подзащитным умоляла его рассказать суду об истинной причине этой драмы и о ненависти к нему полковника. Подсудимый отказался, он не хотел чтобы об этом стало известно всему городу. Адвокат пыталась переубедить его, объясняла, что тогда будет другая квалификация — до десяти лет лишения свободы (убийство на почве личных неприязненных отношений) и что его позиция неразумна. Глупо упорствовать, если могут приговорить к смертной казни. «Пусть приговаривают,— сказал капитан. — Мне теперь уже всё равно!»
 Адвокат взывала к его разуму, просила подумать о матери, говорила, что он же единственный сын, что сердце матери не выдержит, если его расстреляют, но всё было напрасно,- подзащитный позицию не поменял и ничего в свое оправдание суду не сказал. Приговором суда он был приговорен к смертной казни.
 Да, глупо он поступил, и за свою глупость был страшно наказан.
 Адвокат уже не могла проводить дело в кассационной инстанции Верховного суда РСФСР: она была вымотана и физически, и морально, поэтому попросила заменить её в следующей инстанции. Я поехал в Верховный суд, в своём выступлении детально изложил не только обстоятельства, которые были в деле, но и то, что в деле не было отражено, но упоминалось в показаниях некоторых свидетелей (та гадкая история связи полковника с женой капитана). Члены Верховного суда долго слушали меня, не задали мне ни одного вопроса, ни разу не перебили, ушли в совещательную комнату. После длительного отсутствия они вышли и огласили определение: приговор оставить без изменения, кассационные жалобы осужденного и адвоката — без удовлетворения. Мне запомнились лица членов Верховного суда: один читал определение, а двое уперлись глазами в стол — им было понятно, что суть дела совсем в другом, но и стрелять в полковников на их рабочем месте нельзя.
Оставалась надзорная инстанция и ходатайство о помиловании - Председателю Верховного Совета СССР.  Посетив подзащитного в СИЗО, переодетого уже в полосатую робу смертника, я рассказал, что знал и всё, чем надлежит заниматься по делу в ближайшее время. Прошло несколько месяцев — ничего не изменилось в лучшую сторону: отовсюду пришли отказы.
 Как-то я пришел в краевой суд по другим делам и там встретил судью, который вынес этот жуткий, несправедливый приговор. Судья, увидев меня (он был много лет знаком со мной), позвал в свой кабинет, и с ухмылкой на лице показал мне небольшой листок бумаги, на котором было напечатано, что в удовлетворении ходатайства о помиловании отказано - все, конец! Тут уже у меня не выдержали нервы: "Чему же радуешься!" — воскликнул я - "ты отправил человека на тот свет, хотя ему нужно было давать максимум десять лет по другой статье. Теперь расстреляют его, а потом умрет от горя и его мать — вот что ты наделал!» Так всё и случилось...
 Есть такая поговорка: "Унижение паче гордости". Её суть вытекает их Евангелия, где сказано (в притче о мытаре и фарисее (Лк. 18, 10-14) и в словах апостола Петра (1 Петр. 5,5): «Также и младшие, повинуйтесь пастырям; все же, подчиняясь друг другу, облекитесь смиренномудрием, потому что Бог гордым противится, а смиренным дает благодать».
 Гордость и гордыня - разные вещи. Гордость - это прежде всего самоуважение, это хорошее чувство, гордыня - главный грех в христианстве, из которого исходят остальные грехи, это высокомерие, пренебрежение интересами окружающих, то есть, абсолютное зло.
 Убитый полковник втоптал в грязь человеческую гордость и сам привёл себя к смерти.
"Справедливость есть крайняя мера добродетели, к которой обязан всякий. Выше ее —ступени к совершенству, ниже — порок" - сказал Лев Толстой. Справедливость не всегда торжествует – в этом деле победил порок!
 Когда я писал этот очерк, мне вспомнились слова адвоката из фильма "Святилище", снятого по роману Уильяма Фолкнера: "Я слишком давно работаю адвокатом, чтобы верить в правосудие".
 Могила этого полковника находится недалеко от могилы моих родителей. Когда я езжу на кладбище, то иногда подхожу и к могиле убитого, - на ней я никогда не видел цветов. Однажды, спустя несколько лет, на этой могиле появилась ещё одна - на надгробии была фотография молодой, красивой женщины. Не знаю, кто это - жена или дочь, но я подумал: "Чёрный полковник утянул к себе в могилу ещё одного человека!"
  Прошло уже больше четырёх десятилетий, но я до сих с болью вспоминаю об этом деле. Такое не забывается!

                04.08.24