Человек без лица

Друг мой, я очень и очень болен,
Сам себе противным кажусь,
От себя самого изнурён до предела,
Будто голова раскололась на части.
Я весь, как запущенный сад,
Смех мой давно не звучал громким эхом,
Погряз весь в мирной трясине досад.
Всё в толк не возьму, это ли ветер,
Колышащий спящий забытый город,
То ли тщетно дурманит мозги алкоголь...

Слышу, буря плачет мятежно,
Иль то был мой молящий крик,
Или немое молчанье меня оглушило,
И сколько бед в столь пустой голове...
Мой друг-холодный февральский вечер,
Весь промёрз до дрожи костей,
Но тому ли мороз проклятый виною,
То ль так сильно грызёт червь изнутри...

Я вновь обращаюсь к детству,
Вновь и вновь мыслями обнимаю,
Отро;ком оттуда стремился бежать,
Ныне желаю вернуться к этому раю...

То ль ночью тёмной и поздней,
То ли с утра, что ни свет ни заря,
Шёл по алее, знакомой, продрогшей,
Весь в мыслях своих отстранённых.
И что-то так сильно душит,
Что-то гнетёт, разрывает до кро;ви,
Весь мир замирает, словно в стужу,
Стыну в вопле, срывая поникший голос.

Снова он...Он пришёл...
Вот сейчас. Стоит он напротив.
Он здесь, он вернулся за мной...
Выходит, тогда сам себе проиграл...
Решающий гол, в свои же ворота,
И человек без лица в одном шаге,
Время его не щадит, всё больший урод,
Он приближался, и я застыл в немом крике.

Я глаз не способен сомкнуть,
На лице безликом не то улыбка, не то оскал...
Неужто есть во мне что-то разумное,
А быть может, мне показалось...

Я помню, бежал, спотыкался,
Ноги будто подкашивал крепкий ром,
Но человек без лица словно тень,
Будто чуял мой запах корявым носом.
На улицах пусто, ни единой души,
И сам не заметил, как попал в темноту...

Дом не встретил в объятьях радушных,
Я ощутил, миновала опасность,
Взгляд в пустоту, вокруг тишина...
Особняк покинут давно, забыт и заброшен,
Стены скрыли в себе чужую и жуткую тайну,
Взор прямо замер. Тот, без лица, на шкафу...

Он сидит, ноги длинные свесив,
С гармонью старинной в руках,
А может и брежу, может и брежу...
А он всё поёт, надо мной насмехаясь...

Шебутливые руки ко мне потянулись,
Человек этот весь пропах гнилью сырою,
Несло мертвечиной, слышно; жжужание мухи,
Он смотрел с высока, и как над усопшим монах,
Водил пальцем костлявым по гнусной книге,
Быть может, виною моя горячка, но вижу:
Человек без лица на руках замирает...
Неистовый ужас во мне-вот что он видел.

Звук треска, и бьётся стекло,
Из рук моих что-то вырвалось хрупкое.
Даже самые меткие делают промах,
Я не попал, он исчез, растворился...

Голова тяжелела от тошных мыслей,
В глазах мутнело от жажды силы,
Глаза смыкались от век весомых
После долгих дня и ночи без сна...
Поднимаясь по лестнице ветхой,
Не раз я споткнулся, упал вниз лицом,
Ладони в крови от бетонных ступеней,
Разум в тумане, словно осы;пал мозги алкоголь...
Наконец-то заветный чердак,
Весь в пыли, паутиной окутан,
Я весь обессилен, загнан в про;клятый угол,
Чую знакомый запах, он за мною вернулся...

Скрип паркета за моею спиной,
Кровавые пятна на стенах картонных,
Загнан в ловушку, попался в капкан,
Силуэт высокий и тощий предо мною застыл.

Я на корачках, прикован к полу,
И бежать уже совсем не хочу,
Истощённый, вымытый по;том и кровью,
Был готов сгинуть, только б не мучаться...
Что-то острое блеснуло в руке,
Безликий глядел на меня с упоением,
Питая мой страх, испивал мою панику,
К жизни изжило себя моё рвение...

Безликий человек стоит почти вплотную,
Но я живой, глотаю воздух жадно.
Он протянул верёвку, плотную, тугую,
С повиновением раба я встал, шатаясь,
И принял столь великодушный дар,
Ни чуть не кривясь, не задав вопроса.
Всё схвачено, тому я даже рад,
Мучениям конец придёт без многоточий...

Соблазн был велик, петля сдавила шею,
Ком в горле не даёт вдохнуть,
Город утром оживёт, лишившись человека,
Впрочем, подобное не редкость ныне...

У каждого из нас своя утопия,
Может, у кого-то чопорна в избытке,
А для меня петля-несбыточной мечты творение,
То ль для забытия, или всё же от тоски...

И в последнее мгновенье полудрёмы
Что-то мокрое из глаз сочится,
Напротив зеркало, в нём отраженье тени,
Стою я не один, над плечами руки гадкие трясутся...

Будто над грешником бесы,
За моею спиной человек без лица,
Шепчет чуждые, мерзкие речи,
Проводя мокрой рукой по моим волосам.
Мне душно, мне гадко и тошно,
Смотреть на себя самого полумёртвого,
И не жалея изнеженной некогда кожи,
Кулак с отчаяньем врезается в отражение в зеркале...

Всё стихло, ветер в ушах неожиданно смолк,
Осколки у ног перестали звенеть,
Первый луч света едва по стенам пополз,
Скрежет и призрачный скрип-всё исчезло...

Что же ты, ночь, наковеркала..?
Я один в этих стенах,
Никого со мной нет...
Лишь петля роковая на шею навешана,
Я один, без лица...
И разбитое зеркало...