Пещера Платона и Бог солнца Ра Ольги Комаровой

Почти портретный очерк.

Я чёрная кость под белою кожей России.
О. Комарова

В моём отстранённом взгляде
ведьмино знанье иных стихий.
О. Комарова

Ведущий поэт Сибири Ольга Григорьевна Комарова соотносится в умах современников с высшим поэтическим сословием «царской крови». Согласиться с этим утверждением очевидно просто, ввиду безошибочного считывания окружающими свойственного автору на сущностном уровне способа миросозерцания и мироощущения. Этим же, глубоко сущностным, определяется позиционирование лирического субъекта. Нищенками сходя в мир, и литературная героиня, и автор остаются по происхождению богинями. Современники, как один, отмечают внешнюю стать О. Г. Комаровой, её прямую осанку, необычное, будто отстранённое, достоинство, безупречную интонированную речь, глубокий голос, базирующийся на диафрагме.
Образ О. Г. Комаровой неизбежно ассоциируется с образом А. А. Ахматовой. Случается, когда, бессознательно оговариваясь или почтенно нарицая, Ольгу Григорьевну величают Анной Андреевной. Присущая образу статуарность, будто вымеренная золотым сечением, статика царственных поз О. Комаровой являют собой вместилище мощного поэтического духа, словно ворвавшегося из эмпиреев в «пещеру Платона». Открывая книгу, мы явственно слышим бубны, видим пляшущие тени от костра, оставленные фигурами предков на стене пещеры. Но Дух поэта призван вывести нас из тёмного обиталища на свет, проведя от потаённого к менее потаённому и непотаённейшему:

«Я женщина этой земли,
корнями растущая тут.
Снега ли меня намели?
Ветра ли меня разметут?»

«Родилась в Год Солнца
От звёздной пары…
Много после того, как устали татары
Красть из русских селений невест...»

«Азиатчину в себе чую,
Неизвестно где днюю-ночую,
Чуть ворохнёт ноздрёй конь, -
откочую.
Птицей с мятым крылом лечу я…»

«О волки, пумы, рыси, всё зверьё,
скатитесь серою лавиной
подлунною полночною равниной
сюда, ко мне, в неверие моё…»

«Муза, чирки привязавши бечёвкой к ногам,
так из болота взлетает и перьями машет,
что, словно сопла ракетные, кочки дрожат,
льётся вода луговая, колышутся травы,
стонет осина и голосом выпи вопит
птица лесная,
иль голосом выпи ревёт
Муза моя…»

«… я же дикарка. Степная тварь.
Я же ноздрями чую: гарь!..
В грудь тугая колотится хмарь,
Душит…»

Поэт Ольга Комарова всем своим неукротимым стихийным естеством обретается в усмиряющем её Языке. Это её априорный плен, Отчий дом, Любовная песнь. Это её «Бог солнца Ра».

«Выше любви не подняться,
Ниже любви не пасть»

«Долголицею египтянкой,
Ольголикою скандинавкой
вырастала с сибирскими ханты
я, удмуртка и астронавтка».

Диапазон чувствования и творческих доминант лирического субъекта необычайно широк. В царстве поэтики О. Комаровой лирические герои предстают в уникальном многообразии ипостасей. С поэтических страниц на нас взирают реальные и мистические образы: надмирной богини, праматери, правительницы, чародейки, дикого зверя, странницы, небесного пахаря, бумажного человечка. Эти образы отражают восходящее и нисходящее движение по хребту поэтического Духа, сканирующего творимое в душе и мире, и призваны поддерживать главенствующую роль лирического субъекта ; роль верноподданной роженицы слов.
Именно в тисках Языка осуществляется творческое раскрепощение и творится новорождённая свобода поэзии О. Комаровой.

«Когда впервые на язык его берёшь,
То слово, словно острый нож,
Воронку горла с ропотом проходит
И там, заслышав тёмный их скулёж,
Слепых кутячьих слов недорождённых,
Что в материнской матерной среде
Барахтаются и везде
Клочки идиоматики народной,
Пластичность букв,
Пластинчатость слогов,
Ходы тугие родовых путей…
- О! – слово выкрикнет. –
Роди меня скорей!»

Прислушиваясь тонким, почти звериным чутьём к красоте, живости и живительности русской речи, Ольга К. скажет однажды в своих стихах:

«Русская речь метрическая изначально…».

«Как учили – так и стало,
дело было в лоне речи:
правая рука – Река,
левая рука – Лес...».

Слово, родная речь являются для О. Г. Комаровой местом Силы и источником формирования собственного поэтического царства. Континуум этого царства преисполнен разнообразием миромоделирующих связей и идей. Стрела ясновиденья, пускаемая автором от предела до предела огромного владения, по мановению руки или взгляда, останавливается на оси времени в заданной «точке сборки». Вот взгляд поэта летит над миром:

«И вещая Луна,
И лёгкий лук,
И поступь хищницы,
И лёт Волчицы –
На сизые дома легла зима,
Перевернув усталую страницу…»

«…Высокий посох, здравствуй, это я.
Серебряная нить в сиянии неба.
Ты к звёздам поведёшь меня.
Я дам тебе земного хлеба
И пить из полной чаши бытия» …

А вот бьёт точно в смысловую, раскрывающуюся цель:

«Есть простую пищу: суп, хлеб,
Целовать любимого – и только.
Видеть в небе синь и в снеге снег,
И носить святое имя Ольга…

О.Г. Комарова будто пребывает в постоянном ощущении единства времени и пространства, в роднящей связи с Богами, пращурами и природой:

«Жертву себе на Земле
избирают бессмертные духи:
станет она их сознаньем, дыханьем, голосом, слухом.
Явит она на Земле великие их идеи,
станет Шекспиром, Вергилием, Фарадеем.
Духи бессмертны,
бессонны, бесхлебны, бестельны.
Если б не мы – они были б бездельны, бесцельны.
Вечный союз между этим и тем не нарушу,
Снова меняю строчку на душу,
строчку на душу…»

В глубине каждого сердца живёт забытое знание, чувство, называемое поэтами шестым. Надо только выйти из пещеры, а потом вернуться за остальными.