Поющая Майя

её хоронили под куполом ясного неба,
слетались прекрасные птицы над фиалковым гробом.
кормили их люди с ладоней насущным хлебом,
тихонько шептали: ну вот, наконец-то дома.
сегодня ушла в царство мёртвых поющая Майя,
владыка всевышний к себе отозвал поэтессу.
душа её чуткая, тонкая, неземная –
на этой земле ей совсем не хватало места.

она улыбалась прохожим, жалела животных,
любила деревню, цветы и таинственный лес.
писала стихи по утрам вместо всякой работы,
и знала на свете немало различных чудес.
она помогала другим и за ближних радела,
старалась делиться со всеми душевным теплом.
она обожала своё, Богом данное, тело –
купала в жару его в озере голубом.

она танцевала, как будто никто не видит,
над болью парила красивой и гордой птицей.
по ветру плыла ароматом цветков ванили
с восточными нотками пряных стручков корицы.
она рисовала словами пейзажи и байки,
почти не спала, потому что впотьмах летала.
букеты цветов на лесной собирала лужайке,
в каштановый волос шумящую рожь вплетала.

она, засыпая, в стихах сочиняла сказки,
она была вечно весёлой и молодой.
и, даже старея, была до того прекрасной,
как будто с утра умывалась живой водой.
она была нимфой – пила ароматные травы,
из белых ромашек плела для подруг венки.
порой, заводила знакомства себе на забаву
со стайкой рыбёх на крутом берегу реки.

она вечерами молилась о спящих людях,
желала им счастья, немного прося и себе.
честна и открыта всегда была, как на блюде,
кто был с ней знаком, говорили «спасибо»судьбе.
она не умела любить, и всегда страдала,
от пламенной страсти буквально горя дотла.
как это исправить, она так и не узнала –
свою «половинку», увы, так и не нашла.

а где-то, наверное, плакал её любимый,
с которым ей встретиться было не суждено
(быть может, он тоже почуял её незримый
уход в бесконечность, на небо смотря в окно)...
она выжигала огнём все свои напасти,
за несколько лет написала завал стихов.
она слишком поздно узнала, что значит счастье,
но всё же нашла средь крутых его берегов.

она была радостна, счастлива и свободна,
и каждой секундой она наслаждалась всласть.
настал её час – видно, Богу так было угодно,
и взрослые дети – её продолженья земного часть –
её хоронили под сенью плакучей берёзы,
и птицы над ней щебетали прощальную песню.
и старые ивы, роняя кристальные слёзы,
её провожали в поющее поднебесье.