на термометре сорок

И рыбалку забросил давно, и отцовских снастей
не касалась рука сотню лет, просто выбросить жалко.
Сколько книг прочитал ты в прошедшем году, грамотей?
Ни одной? Так с чего говорить, что любовь - это ржака,
непотребное что-то? В сарае, где удочек тьма,
и свинец переплавлен в грузила на три самолова,
место есть, о любви уместиться могли бы тома,
только затхлость и плесень вокруг, а о главном - ни слова.
Мало толку в хламье... Сковородки, неполный сервиз...
Что за книги лежат? Садоводство, набор для хозяек,
что-то там про шитьё. Если хочешь, прочти, порезвись,
и задремлет поэт, и проснётся внезапно прозаик.
Мемуары? Зачем? Чтоб себя самого заругав,
рыться в памяти, думать - за что же сегодня мы платим?
Не за этот ли вырез, "фонариком" лёгкий рукав,
не за эти ли девичьи плечи, укрытые платьем?
Эту юность, давно улетевшую птицей на юг
через город, которого нет, он снесён по квадратам.
Ничего не осталось, лишь книги, касания рук
и рыбалки с отцом, и девчонка, живущая рядом.
Раскалённый асфальт, сохраняющий наши следы,
на термометре сорок, на пляже песок разогретый.
Здесь прозаику честь в описании первой беды,
а поэту стоять у окна и дымить сигаретой,
вспоминая о чём-то своём... Вот опять сорвалось
что-то самое главное, и не найти, сколь ни пялься
в нашу юность прошедшую... Помнится запах волос,
вкус доверчивых губ и сплетённые нервные пальцы.