Они ушли...

Они ушли — мы попрощаться не успели:
В то утро переполнен был вокзал.
Платочки женские всё в воздухе белели,
"Я обязательно вернусь." - мне друг сказал.

Июньским солнцем утро подогрето,
Прохладный ветер шевелил листву,
Фашисткой пулей Родина задета.
Предатели напали поутру.

Рассвет белевший, как рубашка офицера
Окрашен в тёмно-красные тона.
Земля гудит под вражеским прицелом
И плачет, и дрожит теперь она.

В густом леску вдруг окружили наших,
Прижался к твердому плечу приклад.
Но другу моему совсем не страшно,
Он знает, что нельзя сдавать назад.

Мой друг! Заплачет сердце под мундиром!
Пусть пальцы дрогнут, возведя курок!
Пусть те, кто предпочел однажды миру
Предательство, получат свой урок!

И каждый раз во время передышки
Когда другие спят, сложив багаж,
Он вырвет лист своей тетради-книжки
И ножиком заточит карандаш.

"- Здесь каша, представляешь, как из клея,
И я привык к ней, будто бы ослеп... "
"- Тут в Ленинграде стало холоднее,
А я недавно продала пальто за хлеб... "

"- А я сегодня в ногу ранил немца,
Он крикнул что-то, зашатался, пал в окоп... "
"- А в Ленинграде нет еды и нечем греться,
И даже письма не облегчат мой озноб..."

Мой друг, ты очень храбрый, смелый малый!
Таких нам стоит помнить сквозь года,
Я верю — на твоей груди удалой
Сверкнёт однажды Красная звезда.

Я помню это — наверху гремели залпы,
В то утро переполнен был вокзал.
"Я обязательно вернусь", - пообещал ты,
И ты вернулся, прямо как сказал.

Ты шел ко мне навстречу в лунном свете,
Шептал, что много видел на войне…
Но оказалось, это был лишь ветер,
В ту ночь со мной рыдавший по тебе.