чирк по стеклу

Ближе к ночи, к стеклу припадая виском,
тяжелеющим векам твердишь - засыпайте,
в этой жизни никто и никем не иском,
но находится кто-то на сходке, на пати
развесёлых попутчиков, только не спи.
Знаешь, прошлое может сорваться с цепи,
словно брошенный пёс, и рвануться навстречу,
словно свет из окна или визг тормозов,
и проснёшься в момент, откликаясь на зов
городским говорком перемолотой речи.

Вот и родина - город, в котором ты взрос.
Ты его не узнаешь, он, думаю, тоже.
Кто из вас изменился, вот главный вопрос,
кто тут грешник, а кто тут подался в святоши?
Но пока что дорога, попутчики спят,
ну, качнёт, ну, бывает, встряхнёт невпопад,
вспышки света случаются справа и слева.
Снится прошлое, старенький пёс дворовой
и сирень - ты её обломал не впервой,
и девчонка - ребяческих грёз королева.

Сон поверхностный, видишь сквозь нити ресниц
полутёмные станции, сёла и рощи,
вон звезда, почему-то летящая ниц,
пара сложных вопросов, ответы не проще.
Сколько ехать ещё, может быть, до утра,
но до города меньше, чем было вчера,
ну, тряхнёт, ну, качнёт, и проснёшься, зевая.
С моря йодом потянет и солью слегка,
ночью капало, утром одни облака,
город-родина - башенка сторожевая,

стены улиц, квартальных квадратов узор,
но не тот говорок, незнакомые лица.
И проснёшься от скрипа колёсных рессор,
и сведёшь все, что помнишь и знаешь, до блица -
здравствуй, город мой, родина, помнишь меня?
Может, помнит, знакомое имя храня -
ну, а может, и стёр навсегда непреклонно.
И автобус качнётся слегка на углу,
отзываясь на сдавленный чирк по стеклу,
пропылённой листвой многолетнего клёна.