Незабудка

После долгих-предолгих стараний крошечный голубой цветок смог, наконец, проклюнуться из влажной земли. Некоторое время он ничего не видел и не слышал, потому что неудачные - одна за другой - попытки практически оглушили его и оставили без сил.
Когда внутренний шум наконец утих и разноцветные пятна перестали прыгать у него перед глазами, цветок расцепил голубые руки-лепестки и, потянувшись всем телом, словно приподнявшись сам над собой, с любопытством огляделся.
Там, где он находился до этого, было абсолютно  темно и почти абсолютно тихо. Здесь, наверху, куда он сейчас попал, куда он так стремился, сам не понимая почему, не умея объяснить себе, что это за неодолимая сила одновременно подталкивала его снизу и тянула его вверх; так вот здесь, наверху, всё оказалось совсем, совсем по-другому. Здесь были шум и яркий свет, такой яркий свет и такой громкий шум, что маленький голубой цветок от неожиданности прикрыл глаза и уши руками.
Выждав ровно столько, сколько было нужно, чтобы глаза привыкли к свету, а уши к шуму, голубой цветок отнял руки от глаз и ушей; но одну руку - пятую - он так и оставил прижатой к сердцу.

На какую-то долю секунды маленькому голубому цветку стало не по себе: он пытался дотянуться взглядом до конца растущей рядом травинки, а взгляд всё никак не дотягивался; тогда-то ему и стало страшно. Но потом он вдруг услышал голоса вокруг себя и подумал, что он не один, и всё не так страшно, как ему вначале казалось. Пусть голоса и были незнакомые, пусть некоторые из них были совсем не мелодичные, но язык, на котором все вокруг говорили, был ему понятен. Вскоре цветок окончательно успокоился, повеселел и стал прислушиваться к разговорам, что велись вокруг. Говорили много, все говорили одновременно, говорили о разном. Цветок слушал долго-долго, почти до самого вечера. Он слушал так долго, что ему начало казаться,
что весь этот великолепный разноголосый поднебесный мир отзывается в нем - маленьком, молчаливом, хрупком - отзывается внутри него всеми своими тембрами, всеми обертонами. И в какой-то момент цветок, по-прежнему не проронивший ни звука, ощутил себя центральной точкой мира, поющим,  ликующим сердцем всего.

А потом вдруг рядом с цветком остановились двое. Цветок не дотягивался до них взглядом, дотягивался, конечно, насколько мог, но выше - никак; поэтому он не столько увидел этих двоих, сколько почувствовал их. Самым странным цветку показалось то, что их язык был ему непонятен, звучал незнакомой музыкой, музыкой томительной и сладкой, но какой-то … чужой.  Да, цветок иногда догадывался, о чём они говорили, но очень смутно, не до конца проникая в смысл произносимых слов. Там, в этих словах, была любовь, цветок и это почувствовал. Но не та любовь, которая переполняла его крошечное голубое сердце; в музыкальной речи тех двоих пряталась другая любовь; совершенно, совершенно другая любовь, цветку неведомая. Потому и язык был цветку незнаком, потому так томил и казался сладким - даже на вкус.
Цветок поднял головку повыше, застенчиво улыбаясь двоим, что стояли рядом, страстно желая  то ли стать частью их мира, то ли чтобы они стали частью его. Травяной, стрекозий, птичий мир был миром понятным для голубого цветка; это был их общий мир - солнечный, шумный, веселый - и у него был один понятный язык, один на всех. Мир тех двоих не был веселым, не был шумным, не был… Ах!

Маленький голубой цветок сперва даже не понял, насколько легко и просто оборвалась его жизнь: за какую-то долю секунды время для него, для маленького голубого цветка, вдруг закончилось.
Сейчас он мог хорошо разглядеть тех двоих: неожиданно он обнаружил себя высоко в воздухе - где-то на уровне их сердец, в зоне их пристального внимания. Несмотря  на то, что те двое говорили между собой так быстро, словно кто-то подгонял их изнутри, именно сейчас цветок понимал всё, о чем они говорили, каждое произнесенное и, казалось ему, даже не произнесенное ими слово. 
- Не забудь, - очень тихо попросил мужской голос.
- Не забудь, - эхом еще более тихим, тихим как вздох, отозвался женский.


В этот момент, несмотря на трагически сложившиеся  обстоятельства, цветок почувствовал себя абсолютно, немыслимо счастливым. Ведь к тому беспричинному счастью, которое переполняло его почти с самого первого момента появления на земле, прибавилась одна полновесная причина быть счастливым: у него, у маленького, хрупкого молчаливого цветка появилось имя.
«Не забудь», - сказал один из тех двоих и посмотрел на него. «Не забудь», - сказала вторая из тех двоих и тоже посмотрела на него. И так они некоторое время просто стояли и смотрели на него, на маленький голубой цветок.
Когда  у тебя есть имя, прекрасно понял цветок, уже совсем не важно - растёшь ты по-прежнему в земле или больше не растёшь в ней, потому что кто-то или что-то… ну, просто потому что так сложилось. Но имя!
Имя, которое тебе дали двое любящих - вот гарантия твоего бессмертия. И зачем тебе время, если отныне ты несешь в себе их любовь, эту голубую-голубую вечность.