Дождь читает рэп под окнами

Дождь читает рэп под окнами,
Сочиненья своего.
Жизнь - короткая, бесплодная,
Тяжко мучает его.

Только я его не слушаю.
И тоске кричу "прощай".
Есть и от неё оружия -
Водка, музыка, Твинбай.

Напишу я там какой-нибудь
Пару бесполезных строк.
И пойму, что это - лучшее,
Что сегодня сделать мог.

 КЛАДБИЩЕ
Наконец-то тишина.
Казалось, плач никогда не стихнет. Южный летний ветер доносил его откуда-то издалека, как будто желая, чтобы  вся окраина города услышала. Он был похож на вой раненого зверя, погибающего в страшных мучениях и страдающего от безумной боли.
Старик Лосев, совсем недавно - около недели назад - устроившийся на кладбище ночным сторожем - сначала так и подумал, и лишь после осознал, что это никакой не зверь, а самый что ни на есть человек, и скорее всего, конечно, женщина - женщина, которая кого-то сильно оплакивает и которой надо вдоволь накричаться и наплакаться, чтобы хоть ненадолго успокоиться и почувствовать, что она ещё живёт, и что граница, разделяющая женщину и того, кого она потеряла, ещё не стёрта.
Однако же плач стих, а с кладбища уже довольно долго не уходил, и Лосев испугался, не покончила с собой несчастная. Он решил пойти в направлении, откуда, по его предположению, раздавался плач - кто знает, может быть, женщина и вправду была настолько подавлена, что не смогла совладать с собой.
Неся фонарик, Лосев шёл мимо могил - некоторые из изображённых на портретах были ему известны. Вот его товарищ - Никифор, ещё со школы дружили. Помер от рака в возрасте шестидесяти лет. А рядом - его тридцатилетний сын, спустя неделю погибший в страшной аварии. Лосев тяжело вздохнул и побрёл дальше.
Он устроился работать на кладбище по причине того, что был беден. Всю жизнь он проработал учителем географии, а затем ушёл на пенсию. Но пенсия была маленькой, семья Лосева едва-едва сводила концы с концами, а потому он решил подыскать себе работу.
Смельчаков, желающих работать на кладбище, помимо него, не оказалось. Масла в огонь добавляло то, что прошлый сторож Гудков, молодой и крепкий мужчина, отработавший на этой должности два с половиной года, таинственным образом исчез. Поговаривали, будто однажды он обидел кого-то из мертвецов, и тот забрал его к себе, однако же, скорее всего, Гудков просто сбежал с этой должности, ничего никому не сказав, дабы над ним не смеялись всем небольшим, но богатым на насмешки городом. Отчего же он сбежал, неизвестно - быть может, что-то его вдруг сильно напугало. В этом вечно спящем городе мёртвых напугать могло что угодно и когда угодно: тихий, тёмный, беспробудный - даже Лосеву, человеку, не знающему прежде страха, вечно казалось, что кто-то внимательно наблюдает за ним.
Наконец он увидел на одной из могил лежащую женщину - то ли мёртвую, то ли просто спящую. Лосев бросил взгляд на могилу. Бубликова Анфиса, восемнадцати лет ушедшая в мир иной. Женщина, лежавшая рядом с могильной плитой, была, по-видимому, никто иная, как мать.
Лосев наклонился к ней и увидел, что её тело дышит. Женщина просто спала.
Между тем небо начинало играть светло-голубыми и розовыми красками, возвещая наступление утра. На кладбище, впрочем, утро не наступает, здесь всегда ночь - и для Никифора и его сына, и для Анфисы, и для её матери - живой - и одновременно с тем мертвее мёртвых.
Лосев надолго задумался. Разбудить её или оставить спать? Да ведь замёрзнет ещё: хоть лето, ночи довольно прохладные. Прогнать её надо, конечно, а то будут люди говорить, что она пьяная или юродивая. Впрочем, ей, наверное, уже всё равно, что о ней говорить будут?
-Женщина, - аккуратно толкнул её Лосев. - Просыпайтесь. Здесь спать не положено.
Сказал он - и мысленно усмехнулся своему каламбуру. На кладбище как раз-таки именно сон, беспробудный сон является единственным занятием мёртвых.
«Но она-то живая ещё», - подумал Лосев, хотя и не был в этом уверен: ну и что, что сердце бьётся...
Женщина проснулась и посмотрела на Лосева взглядом, в котором отсутствовала всякая связь с реальностью.
-Вы кто? - проговорила она. -Где Анфиса?
-Анфиса умерла, - грустно пробормотал Лосев: врать он не умел, да и, казалось, незачем. -А я - ночной сторож кладбища.
-Как умерла? - удивилась женщина, явно не поверив словам Лосева. - А я?
-А вы живы.
Воцарилось неловкое молчание, затем Лосев добавил:
-Послушайте, может быть, домой пойдёте? Приляжете..., - Лосев замолчал, внезапно поняв, что он не вправе что-то ей советовать, что не имеет над ней никакой власти - точно так же, как не имеет власти над мертвецом.
-Да, я вспоминаю, да, - пробормотала женщина. -Дочь моя. Анфиса. Зачем поехала с этим... На мотоцикле?
Лосев вспомнил, что недавно действительно смотрел в новостях что-то про восемнадцатилетних парня и девушку, которые катались на мотоцикле, не справились с управлением и столкнулись с грузовой газелью. Оба попали в реанимацию. Девушку, как видно теперь, спасти не удалось. А о судьбе парня неизвестно. Может быть, тоже погиб.
-Послушайте, - Лосев старался говорить как можно мягче. -У вас есть родные, близкие? Муж у вас есть?
-Нет, - прошептала женщина и закрыла лицо руками. -Никого у меня нет.
-Так вы не уйдёте?
Женщина промолчала. Лосев не понимал, что делать: уйти или остаться. Ему казалось, что он тут совершенно лишний, что женщина хочет побыть со своей покойной дочерью наедине, а вот сколько - одному Богу известно.
-Она одна у меня была, - тихо сказала женщина. - Муж меня беременную бросил, родственники все далеко жили.. Благо подруга помогала как-то, да и то... Не всегда ей это удавалось. Так я её одна и вырастила. А теперь - вот... Говорила я ей, а она меня не слушала. Она одна у меня была, понимаете?!
Лосев молчал.
-Я до сих пор не верю, что она умерла. Я теперь и уйти никуда без неё не смогу.
-Я могу вам хоть чем-нибудь помочь? - спросил Лосев, прекрасно понимая, что ничем он помочь не может.
-Оставьте нас одних, - одними губами попросила женщина.
Лосев, однако же, её понял, кивнул и пошёл обратно.
Тем временем совсем рассвело.