У Зеркала Небытия 7

В «Тайне» (февраль, 2020-й), помимо выделенного в ней «Чуда», добрая треть отводилась под «Кавказский цикл» (18 стихотворений) А. Ф. Лосева.
Сама же ТАЙНА открывалась одноименным виршем (в мой отклик АнИ – Ане Романовой, ушедшей в иные миры в августе 2021-го...)

Себя горбатого из сущности изъяв,
оставив кляксы скороспелым Дантам,
не микрокосм, но пустотелый атом –
очнёшься на планете обезьян.
Там будет глухо тикать метроном,
в эпоху тьмы вколачивая вехи.
И эхо горное в порыве нутряном
всплакнёт стихи о бывшем человеке.
(10.02.2020)

А на стихи завлекшего меня (ещё в конце 80-х) в сети символизма Алексея Фёдоровича я наложил и свою притраву к «родимому».

Тайно ум шумит как лес
Тревогой тонкой.
Жизнь тревожна мглой чудес
Рыдально-звонкой.
Пустотой взмывают дух
Тревог качели.
Лик судеб тревогой вспух,
Что в тьме яснели.
Сердце взвихрила пустых
Тревог туманность.
Льдом тревоги сине-злых
Миров раздранность.
Ждёт с тревогой стар и млад
Времён грядущих.
Полн тревоги старой лад
Миров растущих.
Жизнь тревог все бубны ткут
Богоявленных.
Сам встревожен Абсолют
Судьбой вселенных.
Он и есть, на дне бытий,
Сама Тревога.
Он, бродило всех стихий, –
Сама Тревога.

Тринадцатое. «Тревога». Самое слово встречается 10 раз как существительное, меняя число и падежи. И ещё по разу в форме краткого прилагательного и причастия. Из существительных дважды, в самом конце – Сама Тревога. Потаённое лосевское Самое Само…
Сам Абсолют. И не просто – встревоженный (судьбой миров), а как Сама Тревога. Тревога как таковая. На дне бытий. В запредельно-предельной бездонности.
Тревога… Трепет. Страх. Страх-Любовь. Переживание.

Что ещё? – «Раздранность»… Здесь – «миров». В десятом («Постник») – человеческого слуха

Твой мрак тревожный и пустой
В обрывах тайн седых печалей
Испепелённою душой
Во сне твоих глубинных далей
Бесславно зришь ты. И глухой
Скалистых круч распятий духа
Безмолвный рёв и тайный вой
Когтит твою раздранность слуха.
Но здесь, в пустыне, глад и стон,
Духовный пост изнеможений,
Задушенных вселенных сон
И трудный сон уединений
Являют постнику закон –
Прильнувши страстно-вещим ухом
Артерий мира чуять звон,
Рыданье мира чуять духом.
Рыданье огненных валов
На море тайн светоявленных
Ярит душе набатный зов
Безмолвий сладострастно-бденных.
Под чёрной твердью вечных дум
Прибой томится жёлтой пылью,
Ложесн вселенских страстный шум
Взвывая девственною былью.

Кроме того, «раздрания» встречались и в пространном об Эльбрусе. В сочетании именно с Трепетом.

В немую синь и в пурпур жил
Бледно-оранжевых раздраний
Здесь Бог когда-то претворил
Лазурность трепетных взысканий.

И в «Терек в Дарьяле»

О, трудных снов и бунт, и дурь,
И пыл, и скука, и тревога,
О, ты, Дарьял, теснина бурь,
В хмельном раздранье риза Бога.

И в четырнадцатом (без названия, но с той же предвечной Тревогой)

Тревогой вечно движим мир,
Гадает жизнь слепыми снами,
Раздранных ясностей кумир
Испепелен пустыми мглами.

Раздрание… Разлад. Распад. Сочетание этих трёх (ЗДР), с эффектом взвыва-вздрожи, с неотпускающим зиянием («ЗЗЗ…») – куда впечатлительнее, чем просто разрыв или разлом. В самом ЗДР отзывается и задор. Страсть! В «Постнике» она прямо и называется. Не единожды!

Под чёрной твердью вечных дум
Прибой томится жёлтой пылью,
Ложесн вселенских страстный шум
Взвывая девственною былью.

Завершительное. «Под чёрной твердью вечных дум» – в переклик с упомянутой уже «голубизной массивных дум» (Эльбрус). И… Nota Bene! – Тютчевский Хаос! Родимый… Именно – родимый, а не родной! Что, пожалуй, ещё интимнее и…надрывнее.
А «страстный шум» (ложесн вселенского перестарка, тоскующе-взвывающего первобытной девственностью) перекликается с начальным стихом «Тревоги»

Тайно ум шумит как лес
Тревогой тонкой.

Хаос бушует (рёв, набатный звон, взвыв… – под спудом Времён), а ум – шумит тонко. Трепетно…

Раздранность... Так Хаос и буквально (с др.-греч.), ;;;; от ;;;;; – раскрываюсь, разверзаюсь.
Первичное состояние Вселенной, бесформенная совокупность материи и пространства. – К концепции АСТ такое, мабыть, и не совсем ложится.
Опускаю (по виршам Лосева) своё (и округ него) с «достоевско-гранинским лесом» –

Лес отца. Корневой. Самовитый.
Духота. Августовская гниль…
Раскрошив до испода лимиты,
из частиц высекаешь огни...

небезынтересное, но...

А к «лосевским аллюзиям» с тютчевским хаосом (и не только) можно добавить и «галерею» Каспара Фридриха. У меня-то она всплыла перед глазами, начиная с первых стихов «кавказского цикла». Для любителей совпадений напомню, что дружбу с немецким художником водил В. А. Жуковский. Но многие полотна первого вполне могли бы служить иллюстрациями к творчеству именно Фёдора Ивановича. Имела ли место обратная реальная связь? Не слышал. Но и не исключаю.
...........................................
А в благодарность неоднократно «всплывающему» Тютчеву – из своих запасников. Наличествуют и более прямые (в адрес Ф.И.), но это мне отчего-то импонирует. Да и просто: именно в данный момент (23.05) оно было прочитано на моей странице в «Стихире»

«Метаморфозы. Версия вторая»

В.П.

Тут ясный Сирин не стерпел
И на волхвующей свирели,
Как льдинка в икромёт форели,
Повывел сладкое «люблю»...
Метель откликнулась: «Фи-ю!..»
(Николай Клюев)
--------------------------------

Фарфор не бьётся. Колется фарфор.
Фаворский свет чурается глазури.
Лишь время, ускользающий мазурик,
котёнком лижет вытекший декор.
У ангелов сегодня выходной.
Они застыли в бисерных окладах.
Куда ровней дыхание Эллады.
И Хаос Тютчева колышется родной.
Рапсодом стал, умаявшись, Улисс.
У ног его скучает Primavera
Но время-вор уносится карьером,
стирая флёр с узорчатых кулис.
И кто теперь козырный фаворит?!
Кому черёд расцвечивать потёмки? –
Корыто старое у проклятой хатёнки.
Орлуют ангелы в чертогах у харит.

Священная,
                жестокая,
                святая…
Волхвующая чёрная свирель.
Фарфор расколот. Тучею форель
идёт на нерест, крошево сметая.
(5-6.10.2017)
PS:
По следам ангельских подборок любимого Поэта (Влада Пенькова), в моих забубенных вольностях-шалостях неповинного.

В конце, как чёрт из табакери, выскочил Михаил Кузмин на пару с Игорем Стравинским. А «скрестил» их Николай Клюев.
(24.02)

Вот только Хаос здесь у меня из родимого (истово тютчевского) стал родным. А при всей тождественности этих имён можно обратить внимание и на оттенки. Выше я уже оговаривался об «интимности-надрывности» первого. Музыкально оно передаётся привходящим гласным («и») и, как-то, превращением «н» в «м». «ИМ» – к «ЕМ», к «той ещё» еми-теми (тьме)-яме. К «в-(н)имай»-«в-(н)емли».

О чём ты воешь, ветр ночной?
О чём так сетуешь безумно?..
Что значит странный голос твой,
То глухо жалобный, то шумно?
Понятным сердцу языком
Твердишь о непонятной муке –
И роешь и взрываешь в нём
Порой неистовые звуки!..
О! страшных песен сих не пой!
Про древний хаос, про родимый
Как жадно мир души ночной
Внимает повести любимой!
Из смертной рвётся он груди,
Он с беспредельным жаждет слиться!..
О! бурь заснувших не буди –
Под ними хаос шевелится!..

«Программное»!
Подвергнутое (не сомневаюсь!) многократному «лингвистическому» препарированию, к которому что-то существенное трудно добавить. Гмм… Так ведь неисчерпаемо! Из этой «родимости» (ею) всё и претворяется.

О чём ты воешь, ветр ночной?

Идущее в под-выв раскатка О (через «ём» и «т(ы)»): О(А)-Ё-Ое-Е-о(а)-Ой. ВеТР (не ветер!) – тревожно-дрожный. Голос… В страх-трепет. Безумно-странный. От жалобы (нуды) до буйства. Понятно-непонятный (сердцу). Истово-неистовый (неподдельный и яростный).
А неистовые (безумные) звуки рвутся из сердца… Вулкан! Лава.
Мука. Непонятная. Немо-мычашая. В подвыв.
Жутко!
И… Любимо. Родимо.
Смертное стремится к беспредельному. К Хаосу.
О! …не буди! Заснувших бурь.

Противоречия. Перевертни. Оксюмороны… Так и есть!
Кстати, по Лосеву. Отдельного внимания заслуживают и его оксюмороны-перевертни (часто просто «оппозиции»). А также – «слово-цветы», коих – обилие. И, пожалуй, «коротыши». В том числе отглагольные, среди которых встречаются весьма редкие (хмурь, ник, взмыв – не причастие!). А из причастий – родшее (родившее). Впрочем, оно и у Даля отмечено
А на фоне «программного» неплохо ещё раз перечитать хотя бы «Дачу в Кратове»

– сумеречно-ночное, сверлящее (к «роющее-взрывающему»), в клочья вздыбленное, с оскалом (волчье!), жужжащее-трескучее, мёртво-сонное…
– но… смотреть уютно вечерком (!) на милую избушку и даже бурелом (живописный);
– и сама картинка (!) – из детства, на радость…

Концовка – почти пушкинская. А для Лосева сие не характерно. Уводит…
«Под Пушкина» я и сам ладил. И не одно…
В этом (ниже) – чуть в то, «гранинское» (в грани): треск смолистых дров в «хруст-свет-стон» щепы и смолистой доски

Куда спешить? Кого любить? – Не знаю…
До вечности подать почти рукой.
Не восторгаюсь больше я весною.
Зимой и вовсе тянет на покой.
Устроившись на простенькой лежанке,
В купеческой поддёвке на меху,
Пить чай. Искать в потрёпанной книжонке
Ласкающую сердце чепуху.
Ни интернета, ни валютных драчек.
В печи трещат смолистые дрова.
Свернувшись незатейливо в калачик,
Листаешь Пушкина. Хорошие слова
Ложатся на душу верней, чем на бумагу.
О «ворде» я, пожалуй, помолчу.
Прикончив чай, плеснёшь, бывало, брагу!
Считай, двенадцать дней, как карачун
Закончился. Однако ж – Навечерье…
Ещё чуток придётся погодить.
А так… Покой. Трещат в печном ощерье
Дрова. И снова – некого любить.
(Крещенское. 18.01.2015)

А как же – у Лосева – «сверло слёз», мертвенность, вздыбленность, безрадостность и расстрелянность!? Неужели всё утишает-утешает подснежная дачка? Так и она – забыта временем и людьми. Могилкой под сосной.
Всё тут складывается-перевёртывается.
И кладбищенские кресты Фридриха зримо прорисовываются.

А в «родимом» и плач-рыдание чуется. Точно!

Дальний плач тальянки, голос одинокий –
И такой родимый, и такой далёкий.

В «родном» такого нет.
Так в «родимом» – роды. А роды – всегда мука! В «родном» – просто близость, свойскость. Кстати, в белорусском (у мове беларускай) ударение (нацiск) смещается на первый слог: рОдны. И что-то меняется. Сближая с родимым.
В родимом – и мука, и утешение. Горемычность. Оттого и немотное мычание. Морочное. Да и угроза какая-то! Первобытная. А в родном – ласка. Надёжа (опора).
Вон и «родимец» – детская (младенческая) падучая. Родимчик. Трясотка, эпилепсия (судороги, потеря сознания). Вероятно, следствие испуга, а то и родовой травмы. А если – по сути, так и кто без неё!?

Так вот!
Самому «нелепому» (а и «лепету») в «очерёт» не угодил, зато «родимому» воздал.
Замечу, что в приведенном (выше) моём «пушкинском» «ласкающая сердце чепуха» равно льнёт, как к «лепету», так и к «нелепости». Да таких заметок можно накидать – мало не покажется...
А с «родимым» я дальше (по 20-му) гонял «в хвост и в гриву». Не столько к Хаосу, сколько к «властям нашим» («батьковитым»).
Нават, у нарысе аб маім захопе-затрыманні (10.08) ужываў

Перекрёсток. Посвистывают гаишные. Кое-где, по обе стороны, маячат силуэты куда более грозные. Н-да… Обложили!
Постоял. Осмотрелся. Прикинул. По Чкалова, что ли, пройтись?! А на фига! – Потёпаю обратно. Кто-то изнутри явственно советует: уходи дворами! К «шанхаю» и потом переулками до самого своего подъезда. Советчика поблагодарил, но развернул вспять, как и шёл. Миновал ступеньки (благополучного отхода в глубину). Школа… Подсознание…
Бросаю взгляд перед собой. В пятидесяти метрах, прямо по курсу – шеренга. В чёрном. Накатывают. Ого! Прикинуться жалким стариком!? – Сорок метров… Ой, не нравятся мне выражения их физиономий! Что-то выталкивает меня с тротуара, под школу. Чуть наискосок. Контролирую их реакцию. Пошли родимые! В меня. Пробую слегка ускорить темп (раз такая свадьба). Я ить бегун отменный (годы-годы…), пусть и на короткие. И тут же засекаю, что мне наперерез заходят ещё двое. Шли-то цепью. В зачист. Как каратели! С запасом. Заходят на всех парах. Блин! Ловко-то как. Обложили, как волки. Вернее, наоборот: как гончаки – одинокого волка-бирюка. Облажался! Шансов на рывок – меньше половины. По любому. Как вести себя дальше – знаю. Если достанут на всём ходу, завалят в спину, подсекут и молотнут: мама не горюй!
По тормозам. Подлетают. Двое сзади. Двое – тех. – Сдаюсь!
Лёгкий шлепок орудием возмездия по мягкому месту. Типа: здравствуй, вовчик, вот и мы. Суки, то есть.
Как вести (себя) – знаю. Тут меня уже точно не проведёшь. – Грозное: Что убегаем?! – Смиренное: Вы догоняете – я убегаю. Почти цитата («Берегись автомобиля»).
Потёпали. Автозак тут, как тут. Вот, минские – это автозаки! Глянешь – уже мурашки по спине. А здесь… Деревня! Однако загружаемся. В конуре – пока двое таких же, как и я, лишенцев. Поехали! Владимирский централ... А хрен его знает, куда теперь. Мабыть, за Вороны. А там в лес. И… Как в 90-е, покосят из автоматов. Там и закопают. Не зря ж Пахан в своём послании про такое помянул…Шучу, однако.

Весело, однако…

Дроля мой, ах, дроля мой… До нутра измученный.
Дрожь тельняшки с бахромой, да бровей излучины.
То не Гарик Сукачёв троллит Анатолию.
Скрип печатки с сургучом. Печи крематория.
Белла чао! Алыча слаще виноградинки.
Что ж ты, дроля, заскучал в дебрях демократии?!
Мне б турчанку, да вина в кущах Метрополиса.
Дроля пей со мной до дна. Стань Памелой Моррисон.
Жарь родимый! В жесть-кино, серию за серией.
С Теймуразовой Нино жил Лаврентий Берия.
Ты не слушай! Просто, жарь. В танцах на балу Его,
С Гегечкорией кружась Пешкой Аллилуевой.
(9.10.2021)

В 22-м, в моём сериале о Русском Фашизме «родимец», конечно же, поминался. А вот целый кусок зацеплю (с повтором в адрес «тютчевского»). Из «Всерьёз, так всерьёз…»

А у Проханова – всерьёз.
О Русском мире. О его Космическом (Вселенском – кому как удобнее) предназначении.
Если всерьёз, то Вселенная материалистична. Как «концепт» (модель) – ибо мы здесь говорим не о реальности (идеальной либо материальной), а о действительности. А в действительности сочетаются и одно (И), и другое (М). Вместо «идеального» можно употреблять и «духовное» (при всей их не тождественности). С «материальным-идеальным» ещё и Ленин «под ногами путается». Не в обиду ему и даже не в полное пренебрежение к его определениям этих категорий.
Вселенная – материалистична, а Космос – идеалистичен. Вселенная материалистична, поскольку в ней (как Мире) доминирующими-определяющими полагаются (!) энергии физические. А в Космосе – духовные.
Вселенная – продукт эволюции (а хоть и гипотетического «большого взрыва»). Космос производен от эманации либо творения (на выбор).
Материалистическое-идеалистическое – характеристики мировоззрения, а не просто «реальности».
«Вещь-в-себе». «Вещь-сама-по(-)себе». «Вещь-для-себя». «Вещь-в-ином». «Вещь-для-себя». «Вещь-для-иного (другого)». «Вещь-в-себе-и-в-ином». «Вещь-для-себя-и-для-другого»…
Можно вместо «вещи» (да ещё с различением «сущности-триады» и «субстанции-четверицы») воткнуть «бытие» (имея в виду отличие «бытия» и «сущего»).
Можно отогнать метёлкой Канта (с его «в-себе» и «сама-по-себе», где каждая из которых ещё и двоится). Можно всё это разложить строго «по Лосеву» (если кого-то не устраивает Гегель).
А к Вселенной и Космосу… Опять-таки: Вселенная и Космос – две модели Мира. Модели!
Чем просто Мир отличается от модели Мира? Модель – чей-то проект-конструкция. Нечто то ли предваряющее Мир, то ли образующееся в «постфактум» (а у Канта навешиваются канделябры «априорного» и «апостериорного»).
Возможен ли Мир без «модели»? Для разумного существа – точно нет! Для разумного (хоть малость) существа мир всегда предстаёт, как некая модель. Примитивная, сумбурная, постоянно расползающаяся… Не важно – как (оно, конечно – важно), но – предстаёт. 
Скажешь «предстаёт», и уже кто-то подталкивает пожонглировать с «ощущением-восприятием-представлением-мышлением». Да не раз уже жонглировали (не сводя предмет сугубо к ведомству психологии)…
Модели… Мир человека (ежели он хотя бы чуточку разумен) – мир-моделей. Мифологических, религиозных, научных, художественных…
Что у нас там ещё в загашнике?! Ах… Всякие там «квази». Да отдельной строкой – оккультистские (как особый сорт того же «квази»!?). Для скрытников-умников-эзотериков. Да просто «обыденные» (как синтезы-сращивания всех и вся). Человек и сам – как-то «модель». То ли «микрокосм», то ли «по образу и подобию».
Говоришь о модели, а «мыслишка» перескакивает к структуре. Выдерни из бытия-сущего структуру, всё просыпется-просядет (в пыль-труху) или расползётся (в жижу-месиво). А то и…
Хаос (родимый – Ф.Т.) не трогаю, ибо с просто «беспорядком» его не отождествляю. По поводу «родимый» как-то оговаривался. В то, что «родимый» и «родной» – не одно и то же.
Будем «баловаться» с различением модели и структуры?! Сходство-то, считай, очевидно… Или бросим (на полуслове)? Если не бросать, потянется тяжба с «субъективным-объективным» (опять – о реальности-действительности), абстрактным-конкретным.
Тьфу на меня! 

А уж в стишах!..
Ось – за 5 дней до моего «больничья»

Где-то шла война Алжирская.
Думал думу Шарль де Голль.
А у нас – мечта чеширская.
В скрепах –дурь и алкоголь.
Старцы лепят шарж империи.
Воры делят барыши.
В храмах духи двоеверия.
Коммунизма миражи.
На чужое мы не заримся
В царстве пядей и вершков.
По чащобам чьи-то затеси
«продираются» пешком.
Лукоморьюшко родимое!
Всюду бестолочь и голь.
За Великую-Единую!
Путин крепче, чем де Голль.
Если будет покушение,
Леший под руку толкнёт.
А смотрящий за мишенями,
«Ординарца» упрекнёт.
(Не до жиру...12.06.2022)

Во истину – воздал! И здесь, а тем более – по Списку.
Родимому.

2.05.2024